Мчч. Иулиана, Келсия, Антония, Анастасия, мцц. Василиссы и Мариониллы, семи отроков и 20-ти воинов

Свя­той Иули­ан ро­дил­ся в еги­пет­ском го­ро­де Ан­ти­ное, от и бо­га­тых ро­ди­те­лей. От юно­сти воз­лю­бив чи­сто­ту дев­ства, он же­лал со­хра­нить ее до са­мо­го кон­ца сво­ей жиз­ни. По­ло­жив сию чи­сто­ту в ос­но­ва­ние всех дру­гих доб­ро­де­те­лей, он пре­бы­вал в стра­хе Бо­жьем, при­леж­но чи­тая и изу­чая Бо­же­ствен­ные кни­ги. Иули­ан учил­ся и ел­лин­ской муд­ро­сти, и хри­сти­ан­ско­му уче­нию, про­шел и свет­скую фило­со­фию, и в то­же вре­мя хо­ро­шо изу­чил все бо­же­ствен­ное пи­са­ние. Ко­гда ему ис­пол­ни­лось во­сем­на­дцать лет, ро­ди­те­ли ста­ли по­нуж­дать его к вступ­ле­нию в брак, так как он был у них един­ствен­ный сын, а они хо­те­ли, чтобы их род про­дол­жил­ся. Иули­ан же вся­че­ски от­ка­зы­вал­ся от бра­ка. Ко­гда ро­ди­те­ли и род­ствен­ни­ки ста­ли крайне до­ку­чать ему сво­и­ми со­ве­та­ми и прось­ба­ми, при­нуж­дая его к же­нить­бе, то це­ло­муд­рен­ный юно­ша по­про­сил се­бе на раз­мыш­ле­ние од­ну неде­лю. Всю эту неде­лю он про­вел в по­сте, мо­лит­ве и сле­зах днем и но­чью умо­ляя Бо­га, чтобы Он со­хра­нил в непо­роч­но­сти дев­ство, ко­то­рое он Иули­ан ему обе­щал. В седь­мой день, ко­гда на­ста­ла ночь, Иули­ан, из­не­мог­ши те­лом от по­ста и мо­лит­вы, лег и за­снул; и вот во сне ему явил­ся Гос­подь, Ко­то­рый уте­шал его, обод­рял и го­во­рил:

— Не бой­ся ис­пол­нить во­лю и со­вет тво­их ро­ди­те­лей, ибо ты возь­мешь се­бе та­кую же­ну, ко­то­рая не на­ру­шит тво­е­го дев­ства и не от­лу­чит те­бя от Ме­ня. Ма­ло то­го, — ра­ди те­бя, она и свое дев­ство со­хра­нит и по­сле это­го и те­бя и ее, как дев­ствен­ни­ков, Я при­му в Мои небес­ные оби­те­ли, ибо, по ва­ше­му при­ме­ру, нема­ло юно­шей и де­виц сде­ла­ют­ся дев­ствен­ни­ка­ми и на­след­ни­ка­ми небес­но­го Цар­ства. Я бу­ду с то­бою все­гда, оби­тая в те­бе и по­беж­дая все те­лес­ные во­жде­ле­ния твои и плот­скую брань. Де­ви­цу же, ко­то­рая бу­дет со­пря­же­на с то­бою бра­ком, Я сде­лаю та­кою, ка­кою за­хо­чу. Я сде­лаю то, что и она за­хо­чет по­сле­до­вать тво­е­му доб­ро­му на­ме­ре­нию, и вы оба уви­ди­те Ме­ня в уго­то­ван­ном вам чер­то­ге, с ан­гель­ски­ми ли­ка­ми и бес­чис­лен­ны­ми дев­ствен­ни­ка­ми обо­е­го по­ла, ко­то­рых при­ро­да раз­де­ли­ла, а ве­ра в Ме­ня — со­еди­ни­ла, и ко­то­рым ты явишь­ся под­ра­жа­те­лем.

Ска­зав это, Гос­подь при­кос­нул­ся к Иули­а­ну и про­из­нес:

— Му­жай­ся и да кре­пит­ся серд­це твое!

Бу­дучи так укреп­лен и уте­шен сим бо­же­ствен­ным ви­де­ни­ем, бла­го­род­ный юно­ша вос­пря­нул от сна и ска­зал:

— Бла­го­да­рю те­бя, Гос­по­ди Бо­же, ис­пы­ту­ю­щий на­ши серд­ца, то, что Ты да­ле­ко от­го­ня­ешь от ме­ня сла­до­сти и уте­ше­ния ми­ра се­го и обе­ща­ешь быть хра­ни­те­лем мо­ей чи­сто­ты и по­мощ­ни­ком мо­им. Твер­до на­де­юсь я, что Ты дашь мне то, «не ви­дел то­го глаз, не слы­ша­ло ухо, и не при­хо­ди­ло то на серд­це че­ло­ве­ку», то, что уго­то­вал Ты лю­бя­щим Те­бя. А так как Ты спо­доб­ля­ешь ме­ня ид­ти пу­тем Тво­им, то я мо­лю Те­бя, чтобы Ты Сам был для ме­ня доб­рым пу­тем, а так­же пу­тем для всех лю­бя­щих чи­сто­ту. Ты зна­ешь, Гос­по­ди, что с са­мо­го дня мо­е­го рож­де­ния и до это­го ча­са, в ко­то­рый Ты со­бла­го­во­лил при­звать ме­ня, я не лю­бил и не же­лал ни­че­го ино­го, кро­ме од­но­го Те­бя. По­се­му утвер­ди обе­ща­ния, вы­шед­шие из мо­их уст и при­ве­ди их в осу­ществ­ле­ние.

Вы­шед­ши из спаль­ни сво­ей, юно­ша за­явил ро­ди­те­лям, что он со­гла­сен ис­пол­нить их же­ла­ние и не от­ка­зы­ва­ет­ся от бра­ка. Они же, ис­пол­нив­шись ра­до­сти, тот­час ста­ли вы­би­рать де­ви­цу, ко­то­рая бы со­от­вет­ство­ва­ла их сы­ну по знат­но­сти про­ис­хож­де­ния и бо­гат­ству. На­ко­нец, они на­шли та­ко­вую в ли­це Ва­си­лис­сы, ко­то­рая бы­ла един­ствен­ною до­че­рью у сво­их ро­ди­те­лей, и от­ли­ча­лась кра­со­тою и доб­ро­де­те­ля­ми. И бы­ла по­вен­ча­на она с Иули­а­ном. Ко­гда, по­сле брач­но­го пи­ра, же­ни­ха с неве­стою вве­ли в опо­чи­валь­ню, и за­тво­ри­лась за ни­ми дверь, неве­ста по­чув­ство­ва­ла необык­но­вен­ное бла­го­уха­ние, ка­кое бы­ва­ет в са­ду от ли­лий и роз и дру­гих бла­го­вон­ных цве­тов. С удив­ле­ни­ем она ска­за­ла же­ни­ху:

— Что это зна­чит, гос­по­дин мой? Те­перь — зи­ма, а меж­ду тем я обо­няю бла­го­уха­ние бла­го­вон­ных цве­тов как бы вес­ною, и так на­сла­жда­юсь этим бла­го­уха­ни­ем, что ни о чем дру­гом не хо­чу и ду­мать.

То­гда же­них ее, бла­жен­ный Иули­ан, ска­зал:

— Бла­го­уха­ние, ка­кое ты ощу­ща­ешь, — не обык­но­вен­ное, а про­ис­хо­дит от Хри­ста, Ко­то­рый лю­бит чи­сто­ту и да­ру­ет жизнь веч­ную тем, кто со­хра­ня­ет свое дев­ство непо­роч­ным. Итак, ес­ли хо­чешь со­хра­нить со мною за­по­ве­ди Хри­сто­вы и уго­дить Хри­сту, то воз­лю­бим Его всею ду­шою сво­ею и бу­дем со­блю­дать для Него в непо­роч­но­сти свое дев­ство. Мы сде­ла­ем­ся его из­бран­ны­ми со­су­да­ми в на­сто­я­щем ве­ке, чтобы во­ца­рить­ся с Ним в бу­ду­щем и ни­ко­гда не раз­лу­чим­ся друг с дру­гом.

На эти сло­ва бла­жен­ная неве­ста Ва­си­лис­са от­ве­ча­ла:

— А что дру­гое бо­лее нуж­но, как не спа­се­ние, ко­то­рое, со­блюд­ши дев­ство, мы по­лу­чим вме­сте с жиз­нью веч­ною? Ве­рю тво­им сло­вам и вме­сте с то­бою же­лаю пре­бы­вать в дев­стве до са­мой кон­чи­ны, чтобы по­лу­чить воз­да­я­ние от Хри­ста, мо­е­го Гос­по­да.

Ко­гда она ска­за­ла это, бла­жен­ный Иули­ан по­верг­ся на зем­лю, по­кла­ня­ясь Бо­гу, и ле­жал, про­стер­шись до­лу и во­пия к Нему:

— Утвер­ди, Гос­по­ди, то, что Ты на­чал со­вер­шать в нас!

Де­ви­ца же Ва­си­лис­са, ви­дя сво­е­го же­ни­ха мо­ля­щим­ся, и са­ма ста­ла мо­лить­ся. И вот вне­зап­но по­тряс­лись ос­но­ва­ния брач­ной опо­чи­валь­ни, и в ней вос­си­ял та­кой необык­но­вен­ный свет, что и са­мые све­чи, го­рев­шие в опо­чи­вальне, по­туск­не­ли пред лу­ча­ми небес­ны­ми. И яви­лось ве­ли­кое бо­же­ствен­ное ви­де­ние: на од­ной сто­роне ви­ден был Царь Сла­вы, Хри­стос с бес­чис­лен­ным мно­же­ством дев­ствен­ни­ков, а на дру­гой сто­роне Пре­чи­стая Вла­ды­чи­ца на­ша Бо­го­ро­ди­ца с ли­ка­ми де­вы; и с обе­их сто­рон слы­ша­лись ис­пол­нен­ные неиз­ре­чен­ной сла­до­сти небес­ные пес­но­пе­ния, ко­то­рых еще не слы­ха­ло ухо че­ло­ве­че­ское.

В это вре­мя два си­я­ю­щих му­жа в зо­ло­тых по­я­сах по­до­шли к Иули­а­ну и Ва­си­лис­се, под­ня­ли их и по­ка­за­ли им по­ло­жен­ную на одр их боль­шую и пре­крас­ную на вид кни­гу; око­ло же од­ра сто­я­ли че­ты­ре по­чтен­ных и бла­го­об­раз­ных стар­ца, с зо­ло­ты­ми ча­ша­ми в ру­ках и из этих чаш, пол­ных аро­ма­тов ис­хо­ди­ло чуд­ное бла­го­уха­нье, ко­то­рое на­пол­ня­ло ком­на­ту. И ска­зал один из стар­цев:

— Эти ча­ши изо­бра­жа­ют ва­ше со­вер­шен­ство, ибо вы бла­жен­ны тем, что, по­бе­див вре­мен­ные уте­хи сей жиз­ни, устре­ми­лись к жиз­ни веч­ной, ко­то­рая не мо­жет быть еще по­стиг­ну­та че­ло­ве­че­ским умом. Про­чти же, Иули­ан что на­пи­са­но в сей кни­ге жиз­ни!

То­гда Иули­ан по­смот­рел в кни­гу и уви­дал там на­пи­сан­ные име­на свои и сво­ей су­пру­ги. Зо­ло­ты­ми бук­ва­ми там бы­ло на­пи­са­но сле­ду­ю­щее:

— Иули­ан, от­верг­ший­ся от ми­ра ра­ди люб­ви ко Мне, бу­дет при­чис­лен к тем, «кто не осквер­нил се­бя с же­на­ми»; Ва­си­лис­са же за свою чи­сто­ту и дев­ствен­ность непо­роч­ную, при­чтет­ся в ли­ку дев, со­про­вож­да­ю­щих ис­тин­ную Де­ву Ма­рию, Мою Пре­чи­стую Ма­терь!

Ко­гда Иули­ан про­чел это, кни­га за­кры­лась, и сто­яв­шие по обе­им сто­ро­нам све­то­зор­ные му­жи и де­вы еди­но­глас­но вос­клик­ну­ли:

— Аминь!

То­гда ста­рец опять об­ра­тил­ся к Иули­а­ну и Ва­си­лис­се и ска­зал:

— В этой кни­ге, ко­то­рую вы ви­ди­те, пе­ре­чис­ле­ны лю­ди чи­стые, трез­вен­ные, прав­ди­вые в сло­ве, ми­ло­серд­ные, сми­рен­ные, крот­кие, лю­бя­щие нели­це­мер­но, пре­тер­пев­шие все­воз­мож­ные тяж­кие ис­пы­та­ния, скор­би и бед­ствия, — лю­ди, ко­то­рые так воз­лю­би­ли Хри­ста, что, ра­ди люб­ви к Нему, остав­ля­ли и от­ца, и мать, и же­ну, и ча­да, и по­ме­стья, и бо­гат­ство, и кро­ме то­го, не по­бо­я­лись и са­мую жизнь свою от­дать за Хри­ста; к их ли­ку и вы еди­не­ны те­перь.

По­сле сих слов по­чтен­но­го стар­ца, бо­же­ствен­ное ви­де­ние пре­кра­ти­лось, и бла­жен­ные су­пру­ги, ис­пол­нив­шись необык­но­вен­ной ра­до­сти, про­ве­ли осталь­ное вре­мя но­чи в псал­мо­пе­нии. Ко­гда на­сту­пил день, ро­ди­те­ли их и род­ствен­ни­ки, а рав­но и про­чие при­гла­шен­ные на брак го­сти все еще пи­ро­ва­ли, празд­нуя плот­ское со­еди­не­ние же­ни­ха и неве­сты, не по­до­зре­вая о чуд­ном их со­еди­не­нии ду­хов­ном. И жи­ли, та­ким об­ра­зом, Иули­ан и Ва­си­лис­са друг с дру­гом в со­вер­шен­ной чи­сто­те и це­ло­муд­рии, со­хра­няя непо­вре­жден­ный цвет сво­е­го непо­роч­но­го дев­ства. При этом они од­на­ко скры­ва­ли эту тай­ну от лю­дей, так, что о дев­ствен­ной их жиз­ни не знал ни­кто из лю­дей, да­же ро­ди­те­ли и род­ствен­ни­ки, до тех пор по­ка Сам Гос­подь не от­крыл ее на поль­зу мно­гих.

Спу­стя немно­го вре­ме­ни по­сле бра­ко­со­че­та­ния Иули­а­на и Ва­си­лис­сы, ро­ди­те­ли их скон­ча­лись, оста­вив им бо­га­тое на­след­ство; они же, по­лу­чив сво­бо­ду для сво­ей ду­хов­ной жиз­ни, за­ду­ма­ли по­слу­жить спа­се­нию и дру­гих лю­дей, а не толь­ко за­бо­тить­ся о сво­ем соб­ствен­ном. Для се­го они по­стро­и­ли два мо­на­сты­ря муж­ской и жен­ский и, разо­шед­шись, по­стриг­лись — они в муж­ском, а она — в жен­ском мо­на­сты­ре. Со­брав там око­ло се­бя ли­ки ино­че­ству­ю­щих, они при­ня­ли на­чаль­ство над ни­ми.

В оби­те­ли свя­то­го Иули­а­на жи­ло до де­ся­ти ты­сяч бра­тий, усерд­но слу­жив­ших Бо­гу; ибо Гос­подь дал ему та­кую бла­го­дать, что к нему со всех сто­рон сте­ка­лись хо­тев­шие спа­сти свои ду­ши. Остав­ляя свои до­ма, жен ро­ди­те­лей, род­ствен­ни­ков име­ние и все уте­хи ми­ра, они вру­ча­ли ему свои ду­ши, чтобы он при­вёл их в Цар­ство Небес­ное. Так­же и свя­тая Ва­си­лис­са со­бра­ла в сво­ем мо­на­сты­ре и сде­ла­ла неве­ста­ми Хри­сто­вы­ми до ты­ся­чи чи­стых дев и, кро­ме то­го, мно­же­ство жен. И в обо­их мо­на­сты­рях, как бы в двух са­дах рай­ских про­цве­та­ла ан­гель­ская чи­сто­та, и тор­же­ство­ва­ло дев­ство над сла­до­страст­ным бе­сом нечи­сто­ты.

Но вре­мя уже ска­зать о кон­чине свя­тых о том, как они с ча­да­ми сво­и­ми, со­бран­ны­ми о Бо­ге, пе­ре­шли в небес­ные оби­те­ли, взы­вая к Хри­сту Бо­гу: «Вот мы и де­ти, ко­то­рых дал нам Гос­подь».

В то вре­мя цар­ство­ва­ли два нече­сти­вых ца­ря — Дио­кле­ти­ан и Мак­си­ми­ли­ан и про­тив хри­сти­ан бы­ло воз­двиг­ну­то силь­ное го­не­ние, ко­то­рое, пе­ре­хо­дя из од­ной стра­ны в дру­гую и воз­му­щая Цер­ковь Хри­сто­ву, при­бли­жа­лось и к гра­ни­цам той стра­ны, где жи­ли св. Иули­ан и Ва­си­лис­са. Мно­гие из ве­ру­ю­щих впа­ли в сму­ще­ние и страх, а бла­жен­ный Иули­ан и Ва­си­лис­са, пре­бы­вая в по­сте и мо­лит­вах, со сле­за­ми мо­ли­ли Бо­га, чтобы Он укре­пил ве­ру­ю­щие в Него и со­бран­ные ими ли­ки ино­че­ству­ю­щих и всех до еди­но­го со­хра­нил бы от па­де­ния и по­ги­бе­ли, дабы все они мог­ли вой­ти в Небес­ное Оте­че­ство. Гос­подь услы­шит эту мо­лит­ву и в осо­бом ви­де­нии явил­ся свя­той Ва­си­лис­се и ска­зал, что ей пред­сто­ит ско­ро отой­ти из этой жиз­ни в веч­ный по­кой, но что еще ра­нее отой­дут из этой жиз­ни все быв­шие под ее по­пе­че­ни­ем свя­тые де­вы, чтобы ни од­на из этих дев, остав­шись по­сле нее, не от­па­ла, из бо­яз­ни му­че­ния, от ве­ры и не бы­ла ис­клю­че­на из свя­то­го ли­ка; для се­го Ва­си­лис­са про­жи­вет на зем­ле еще пол­го­да, по­ка свя­тые де­вы, жив­шие под ее по­пе­че­ни­ем не пе­рей­дут к Бо­гу; по­сле же смер­ти Ва­си­лис­сы ду­хов­ный брат ее, Иули­ан со мно­ги­ми бра­тья­ми со­вер­шит по­двиг му­че­ни­че­ства и, по­бе­див сво­им му­же­ством вра­га, отой­дет из сей жиз­ни для то­го, чтобы по­лу­чить двой­ной ве­нец дев­ства и му­че­ни­че­ства «в ра­дость гос­по­ди­на тво­е­го». Так и слу­чи­лось. В те­че­ние по­лу­го­да весь лик дев со­бран­ный свя­тою Ва­си­лис­сою, обыч­ною смерт­ной пе­ре­шел в небес­ный чер­тог сво­е­го бес­смерт­но­го Же­ни­ха и из них оста­лась в жи­вых од­на Ва­си­лис­са. По про­ше­ствии непро­дол­жи­тель­но­го вре­ме­ни, все те свя­тые де­вы яви­лись ей во сне, оде­тые в цар­ские свет­лые одеж­ды, и го­во­ри­ли ей:

— Ждем те­бя, мать на­ша, чтобы вме­сте с то­бою по­кло­нить­ся Гос­по­ду и Ца­рю на­ше­му. Иди же и пе­ре­дай нас Хри­сту, Ко­то­ро­го неве­ста­ми ты нас сде­ла­ла!

Вос­став от сна, пре­по­доб­ная Ва­си­лис­са весь­ма об­ра­до­ва­лась, ча­стью по­то­му, что весь лик со­бран­ных ею дев во­шел «в ра­дость гос­по­ди­на тво­е­го», ча­стью по­то­му, что ей там как ока­за­лось, при­го­тов­ле­на бы­ла небес­ная оби­тель. Она рас­ска­за­ла все это сво­е­му ду­хов­но­му бра­ту, свя­то­му Иули­а­ну, а по­том через несколь­ко дней, во вре­мя усерд­ной мо­лит­вы, она пре­да­ла дух свой в ру­ки бес­смерт­но­го Же­ни­ха сво­е­го — Бо­га, и свя­тое те­ло ее пре­по­доб­ный Иули­ан по­хо­ро­нил с по­до­бав­ши­ми ему по­че­стя­ми.

Вско­ре по­сле это­го явил­ся в тех ме­стах пра­ви­тель Мар­ки­ан со сво­ею же­ною и сы­ном, и стал с яро­стью пре­сле­до­вать хри­сти­ан, от­да­вая их на ис­тя­за­ние и смерть. Узнав об Иули­ане, что он че­ло­век знат­но­го про­ис­хож­де­ния и Ве­ру­ет во Хри­ста, а так­же услы­шав о мно­же­стве жив­ших с ним и ис­по­ве­до­вав­ших од­ну с ним ве­ру бра­ти­ях, он по­слал к нему вид­ных граж­дан, чтобы они убе­ди­ли Иули­а­на при­не­сти жерт­вы идо­лам, как то­го тре­бо­вал им­пе­ра­тор. В то вре­мя в оби­те­ли пре­по­доб­но­го Иули­а­на из окрест­ных го­ро­дов со­бра­лось мно­же­ство свя­щен­ни­ков, диа­ко­нов и дру­гих кли­ри­ков, вме­сте с епи­ско­па­ми, и все они, пла­ме­нея лю­бо­вью к Гос­по­ду сво­е­му, го­то­вы бы­ли охот­но при­нять за Него му­че­ни­че­скую смерть. Ко­гда яви­лись к ним по­слан­ные от пра­ви­те­ля, то все со­брав­ши­е­ся от­ве­ча­ли им, что у них один Царь — пре­бы­ва­ю­щий на небе Гос­подь Иисус Хри­стос, и Он по­ве­лел им не по­кла­нять­ся идо­лам и скры­ва­ю­щим­ся в них бе­сам, но по­кла­нять­ся толь­ко еди­но­му Ис­тин­но­му Бо­гу; и вот они по­ви­ну­ют­ся Хри­сту и го­то­вы тот­час уме­реть за Него. По­слан­ные воз­вра­ти­лись к пра­ви­те­лю и до­нес­ли ему о том, что услы­ша­ли, и пра­ви­тель, раз­гне­вав­шись, по­слал от­ряд вой­ска взять од­но­го Иули­а­на, — а мо­на­стырь, со все­ми на­хо­див­ши­ми­ся в нем сжечь. Итак, бла­жен­ный Иули­ан был взят и, свя­зан­ный, от­ве­ден в тем­ни­цу, а на­хо­див­ша­я­ся в мо­на­сты­ре бра­тия его, чис­лом до 10-ти ты­сяч, вме­сте с быв­ши­ми там епи­ско­па­ми и кли­ри­ка­ми, бы­ли со­жже­ны, вме­сте с мо­на­сты­рем, как бла­го­вон­ная жерт­ва Бо­гу. И дол­гое вре­мя по­сле это­го на том ме­сте слы­ша­лось слад­ко­глас­ное пе­ние боль­шо­го хо­ра по­ю­щих имен­но в те ча­сы, ко­гда обыч­но со­вер­ша­е­ма бы­ла бо­же­ствен­ная служ­ба — в пер­вый, тре­тий, ше­стой и де­вя­тый. На том же ме­сте со­вер­ша­лось мно­же­ство ис­це­ле­ний от раз­ных бо­лез­ней — над те­ми имен­но боль­ны­ми, ко­то­рые удо­ста­и­ва­лись услы­шать упо­мя­ну­тое пе­ние.

На утро свя­той Иули­ан был пред­став­лен на суд пра­ви­те­ля. Свя­то­го дол­го то убеж­да­ли хит­ры­ми сло­ва­ми, и лас­ка­ми, то устра­ша­ли стра­хом на­ка­за­ния, но он не по­слу­шал­ся ни угроз, ни убеж­де­ний. То­гда его ста­ли бить без жа­ло­сти су­ко­ва­ты­ми пал­ка­ми. Во вре­мя это­го ис­тя­за­ния од­на пал­ка, от си­лы уда­ра, пе­ре­ло­ми­лась и ку­сок ее по­пал в гла­за од­но­го род­ствен­ни­ка пра­ви­те­ля, и по­вре­дил их от­че­го пра­ви­тель при­шел в еще боль­шую ярость. Свя­той стра­да­лец ска­зал пра­ви­те­лю:

— По­слу­шай, Мар­ки­ан! Ве­ли со­брать­ся всем сво­им са­мым ис­кус­ным жре­цам и пусть они при­зо­вут име­на бо­гов и бо­гинь сво­их умо­ляя их по­дать ис­це­ле­ние тво­е­му род­ствен­ни­ку. Ес­ли же они не смо­гут это­го сде­лать, то я, при­звав имя Гос­по­да мо­е­го Иису­са Хри­ста, не толь­ко воз­вра­щу ему вы­пав­шее око те­лес­ное, но и очи ума его сде­лаю та­ки­ми, что они уви­дят ис­ти­ну.

Пра­ви­тель при­нял пред­ло­же­ние и, со­брав всех жре­цов, по­ве­лел им ид­ти в бли­жай­ший идоль­ский храм при­не­сти там жерт­вы и умо­лить бо­гов и бо­гинь, чтобы они ис­це­ли­ли око ра­нен­но­го. Жре­цы по­шли и ис­пол­ни­ли то, что им бы­ло при­ка­за­но, но, по­сле при­не­се­ния мно­же­ства жертв услы­ша­ли от бо­гов сво­их та­кие сло­ва:

— Ухо­ди­те от нас, ибо мы пре­да­ны веч­но­му ог­ню и пре­бы­ва­ем во тьме. Как мо­жем мы дать зре­ние сле­по­му, ко­гда и са­ми ни­че­го не ви­дим? А мо­лит­ва Иули­а­на к Выш­не­му Бо­гу на­столь­ко силь­на, что с то­го вре­ме­ни, как его ста­ли му­чить, на­ше му­че­ние в ге­енне ста­ло во сто раз тя­же­лее.

Ко­гда в хра­ме по­слы­ша­лись эти бе­сов­ские сло­ва, все идо­лы, ко­то­рых там бы­ло до пя­ти­де­ся­ти, тот­час упа­ли и со­кру­ши­лись в прах.

Пра­ви­тель же за­кри­чал на свя­то­го Иули­а­на:

— Вол­шеб­ник! Твои ча­ро­ва­ния так силь­ны, что ты со­кру­шил да­же бо­гов на­ших! Но мы по­смот­рим, да­ру­ешь ли ты ослеп­лен­но­му преж­нее зре­ние, как ты обе­щал.

И по­ве­лел пра­ви­тель об­лить на­го­го му­че­ни­ка нечи­сто­та­ми, чтобы от него от­сту­пи­ла, как го­во­рил пра­ви­тель, его вол­шеб­ная чу­до­дей­ствен­ная си­ла. Но смрад тех нечи­стот вне­зап­но пре­вра­тил­ся в уди­ви­тель­ное бла­го­уха­ние, ко­то­рое на­пол­ня­ло весь воз­дух, так что все бы­ли по­ра­же­ны изум­ле­ни­ем. Свя­той же Иули­ан, со­тво­рив крест­ное зна­ме­ние над оком ра­не­но­го, при­звал имя Гос­подне; и тот­час боль­ной ис­це­лил­ся, и око его ста­ло ви­деть по-преж­не­му. Ослеп­лен­ный зло­бою пра­ви­тель при­пи­сы­вал это ис­це­ле­ние вол­шеб­ству, а не Хри­сто­вой си­ле, а ис­це­лен­ный гром­ко взы­вал:

— Дей­стви­тель­но Иисус Хри­стос есть Ис­тин­ный Бог, и Его од­но­го долж­но по­чи­тать и Ему по­кла­нять­ся!

То­гда пра­ви­тель по­ве­лел от­сечь ис­це­лен­но­му го­ло­ву и, та­ким об­ра­зом, про­зрев­ший те­лес­но и ду­хов­но, по­лу­чив кре­ще­ние в сво­ей соб­ствен­ной кро­ви, ото­шел к ду­хов­но­му со­зер­ца­нию неви­ди­мо­го Бо­га.

Свя­то­го же Иули­а­на нече­сти­вый Мар­ки­ан по­ве­лел око­пать тя­же­лы­ми око­ва­ми по ру­кам и но­гам, и в та­ком ви­де по­ве­лел во­дить его по го­ро­ду на все­об­щее по­ру­га­ние и во вре­мя оста­но­вок на ули­цах му­чить его раз­лич­ны­ми пыт­ка­ми. Во вре­мя это­го ис­тя­за­ния и по­ру­га­ния, гла­ша­тай вос­кли­цал:

— Вот че­му под­вер­га­ют­ся те, кто не кла­ня­ет­ся бо­гам и пре­зи­ра­ет цар­ские по­ве­ле­ния!

Ко­гда же при­шли му­чи­те­ли вме­сте со свя­тым к то­му до­му, где обу­чал­ся на­у­кам един­ствен­ный сын пра­ви­те­ля, по име­ни Кель­сий, то от­рок, ко­то­рый так­же смот­рел на свя­то­го, ска­зал сво­им то­ва­ри­щам, что он ви­дит нечто уди­ви­тель­ное. Те ста­ли спра­ши­вать его, что он ви­дит, и Кель­сий ска­зал:

— Я ви­жу, что то­го осуж­ден­но­го хри­сти­а­ни­на, ко­то­ро­го во­дят во­и­ны ско­ван­ным, окру­жа­ют мно­же­ство лу­че­зар­ных юно­шей; — из ко­их од­ни ему ока­зы­ва­ют услу­ги и по­мощь, а дру­гие воз­ла­га­ют на гла­ву его столь бле­стя­щий ве­нец, что си­я­ние его пре­вос­хо­дит свет сол­неч­ный. Ду­ма­ет­ся мне, что хо­ро­шо ве­ро­вать в та­ко­го Бо­га, и слу­жить ему, Ко­то­рый так охра­ня­ет Сво­их слу­жи­те­лей и укра­ша­ет та­кою сла­вою; по­верь­те мне, дру­зья мои, что я так­же хо­чу стать та­ко­вым слу­жи­те­лем ес­ли Бог это­го хри­сти­а­ни­на со­бла­го­во­лит быть мо­им Бо­гом!

С эти­ми сло­ва­ми Кель­сий бро­сил кни­ги и кра­си­вую одеж­ду, остав­ляя ми­ру то, что ему при­над­ле­жит, и по­спе­шил вслед свя­тым. При­пав к но­гам му­че­ни­ка, он вос­клик­нул:

— Те­бя хо­чу иметь вто­рым от­цом сво­им; от нече­сти­во­го ро­ди­те­ля сво­е­го по пло­ти, вра­га пра­вед­ни­ков ис­тя­за­те­ля, я от­ре­ка­юсь со­вер­шен­но. Я при­со­еди­ня­юсь к те­бе, я же­лаю так же, как и ты, стра­дать за Хри­ста Гос­по­да и Спа­си­те­ля мо­е­го, Ко­е­го я до­се­ле не знал!

Во­и­ны, ис­тя­зав­шие Иули­а­на, бы­ли удив­ле­ны, и весь го­род сбе­жал­ся на необыч­ное зре­ли­ще и ди­вил­ся, ви­дя, как сын пра­ви­те­ля об­ни­мал му­че­ни­ка и лоб­зал его ра­ны. И ска­зал от­рок на­ро­ду:

— Знай­те, что я сын пра­ви­те­ля; вме­сте с мо­им нече­сти­вым от­цом я до­се­ле пре­сле­до­вал непо­вин­ных свя­тых. Но так по­сту­пал я по неве­де­нию, ныне же, по­знав Бо­га, и бу­дучи сам По­знан Им, от­вер­га­юсь от лож­ных бо­гов, от­ре­ка­юсь от от­ца и ма­те­ри и пре­зи­раю свое бо­гат­ство; я ис­по­ве­дую Хри­ста и ве­рую в Него и за­яв­ляю, что я по­сле­до­ва­тель бла­жен­но­го Иули­а­на. За­чем вам мед­лить, слу­ги и во­и­ны? Иди­те и объ­яви­те мо­им ро­ди­те­лям, что я по­знал ис­тин­но­го Бо­га и хо­чу пре­бы­вать вме­сте с Его вер­ным слу­жи­те­лем.

Ко­гда об этом бы­ло до­не­се­но от­цу и ма­те­ри Кель­сия, то они, услы­шав эту неожи­дан­ную весть, бы­ли глу­бо­ко опе­ча­ле­ны и тот­час по­сла­ли за от­ро­ком, чтобы взять его от Иули­а­на и при­ве­сти до­мой, Но Бог охра­ня­ю­щий мла­ден­цев сде­лал так, что ни­кто не мог при­кос­нуть­ся к нему, ибо вся­кий, кто при­ка­сал­ся к нему, тот­час чув­ство­вал силь­ную боль в ру­ке и пле­че; и по­то­му ни­кто не осме­ли­вал­ся взять его и от­лу­чить от му­че­ни­ка. Узнав о сем, пра­ви­тель ве­лел при­ве­сти к се­бе обо­их вме­сте, и ска­зал бла­жен­но­му Иули­а­ну:

— Ты сво­ею хит­ро­стью ста­ра­ешь­ся от­нять от ме­ня всю мою на­деж­ду, и юное серд­це пре­льща­ешь дур­ны­ми ре­ча­ми, ис­ко­ре­няя в нем лю­бовь к ро­ди­те­лям!

В то вре­мя, ко­гда пра­ви­тель го­во­рил, при­бе­жа­ла мать Кель­си­е­ва с тол­пою род­ствен­ни­ков обо­е­го по­ла. Она рва­ла на се­бе во­ло­сы, раз­ди­ра­ла се­бе на гру­ди одеж­ду, и кри­ки ее так бы­ли ужас­ны, что пра­ви­тель сам разо­драл на се­бе одеж­ды и ска­зал му­че­ни­ку:

— Же­сто­кий Иули­ан! по­смот­ри на му­че­ния от­ца и ма­те­ри и на ры­да­ния всех род­ных и осво­бо­ди невин­но­го от­ро­ка от дей­ствия тво­ей вол­шеб­ной си­лы! От­дай нам един­ствен­но­го сы­на, и на­ше­му до­му во­ро­ти на­след­ни­ка и гос­по­ди­на. То­гда и я по­про­шу за те­бя ца­рей, чтобы бы­ла про­ще­на те­бе ви­на твоя, и ты бу­дешь от­пу­щен на сво­бо­ду невре­ди­мым.

Свя­той Иули­ан на это от­ве­чал:

— Я не нуж­да­юсь в тво­ей по­мо­щи и не ищу про­ще­ния от ца­рей тво­их, но о том толь­ко умо­ляю Гос­по­да мо­е­го Иису­са Хри­ста, чтобы ме­ня вме­сте с агн­цем, ко­то­рый ро­дил­ся в вол­чьей утро­бе, и со все­ми ве­ру­ю­щи­ми, при­чел Он к ли­ку со­жжен­ных, ко­гда я до­вер­шу свой му­че­ни­че­ский по­двиг. Пред то­бою же на­хо­дит­ся тот кто ро­дил­ся от те­бя по пло­ти, а ныне воз­ро­дил­ся ду­хом, ве­руя вме­сте со мною во Хри­ста. Он сам уже на воз­расте, — пусть он сам те­бе и от­ве­ча­ет, пусть сам сжа­лит­ся над ма­те­рин­ски­ми сле­за­ми и по­жа­ле­ет вскор­мив­шую его грудь.

На это бла­го­род­ный и бла­го­ра­зум­ный от­рок ска­зал:

— От тер­ния вы­рас­та­ет ши­пок, но ни он не утра­чи­ва­ет сво­е­го бла­го­уха­ния от то­го, что про­изо­шел от тер­ния, ни тер­ние, про­из­во­дя­щее ши­пок, не те­ря­ет чрез то сво­их ост­рых ко­лю­чек. Итак, ро­ди­те­ли мои, вы, по сво­е­му обы­чаю, про­дол­жай­те, как тер­ния, тер­зать невин­ных, а ме­ня оставь­те, как ши­пок, из­да­вать бла­го­уха­ние для ве­ру­ю­щих; пусть вам по­ви­ну­ют­ся те, кто сто­ит на пу­ти по­ги­бе­ли, а за мною пусть сле­ду­ют те, кто стре­мит­ся пе­рей­ти из цар­ства тьмы в цар­ство све­та. Ра­ди Гос­по­да мо­е­го Иису­са Хри­ста я от­ре­ка­юсь от вас ро­ди­те­лей, вы же, из по­чте­ния к бо­гам сво­им мучь­те сы­на ва­ше­го, ибо я чрез смерть вре­мен­ную хо­чу до­стиг­нуть веч­ной жиз­ни. Не мо­гу быть для вас доб­рым, а для се­бя злым, и лю­бовь к вам, но по­став­лю вы­ше ра­до­стей веч­ных. За­чем мед­лить, отец? По­сту­пи со мною, как по­сту­пил со сво­им сы­ном Ав­ра­ам! Возь­ми меч и при­не­си ме­ня, сы­на сво­е­го, в жерт­ву Хри­сту. Ес­ли те­бе ме­ша­ет это сде­лать есте­ствен­ная лю­бовь ро­ди­тель­ская, то ото­шли ме­ня к са­мым же­сто­ким му­чи­те­лям, чтобы я мог по­стра­дать Гос­по­да мо­е­го, Иису­са Хри­ста. На­прас­ны ва­ши ры­да­ния и сле­зы, ибо они не мо­гут ме­ня за­ста­вить из­ме­нить мо­е­му ис­по­ве­да­нию.

Услы­шав это, пра­ви­тель по­ве­лел от­ве­сти Иули­а­на и Кель­сия в смрад­ную и мрач­ную тем­ни­цу, но, ко­гда они во­шли ту­да, тьма в тем­ни­цу пре­вра­ти­лась в свет и смрад — в бла­го­уха­ние. Два­дцать во­и­нов быв­шие при этом, уве­ро­ва­ли во Хри­ста, но так как бла­жен­ный Иули­ан не был пре­сви­те­ром и не мог кре­стить уве­ро­вав­ших, то это по­верг­ло его в пе­чаль. Од­на­ко Бог, ис­пол­ня­ю­щий же­ла­ния бо­я­щих­ся его, по­слал им пре­сви­те­ра.

В том го­ро­де был один че­ло­век, весь­ма знат­но­го про­ис­хож­де­ния, ко­то­ро­го ца­ри Дио­кле­ти­ан и Мак­си­ми­ан очень ува­жа­ли, как род­ствен­ни­ка од­ною из быв­ших им­пе­ра­то­ров Ка­ри­на. Этот че­ло­век со всем сво­им се­мей­ством ис­по­ве­до­вал хри­сти­ан­скую ве­ру. Он и су­пру­га его скон­ча­лись в ве­ре и бла­го­че­стии, оста­вив по­сле се­бя се­ме­рых сы­но­вей, ко­то­рые хо­тя и бы­ли юны го­да­ми, но зре­лы ра­зу­мом. Из ува­же­ния к их ро­ди­те­лям ца­ри поз­во­ли­ли им ис­по­ве­до­вать от­цов­скую ве­ру и без­бо­яз­нен­но про­слав­лять Хри­ста сво­е­го. По­это­му у них был свой пре­сви­тер, по име­ни Ан­то­ний, из рук ко­то­ро­го они при­ни­ма­ли св. та­ин­ства. Им-то Бог в осо­бом от­кро­ве­нии и по­ве­лел ид­ти вме­сте со сво­им пре­сви­те­ром в тем­ни­цу и по­се­тить, на­хо­див­ших­ся там, Иули­а­на и Кель­сия. Ко­гда они по­шли ту­да но­чью, пред ни­ми шел ан­гел, при од­ном при­кос­но­ве­нии ко­то­ро­го от­верз­лись тем­нич­ные две­ри, и они, вой­дя в тем­ни­цу, об­ло­бы­за­ли свя­тых уз­ни­ков и ста­ли вме­сте с ни­ми мо­лить­ся Бо­гу. Пре­сви­тер окре­стил бла­жен­но­го от­ро­ка Кель­сия, сы­на пра­ви­те­ля, и два­дцать во­и­нов, а се­ме­ро тех бра­тьев воз­го­ра­лись рев­но­стью к об­ще­му с ни­ми стра­да­нию за Хри­ста и не хо­те­ли ухо­дить из тем­ни­цы. Узнав о сем, иге­мон ди­вил­ся, что те, ко­то­рым ца­ря­ми бы­ло раз­ре­ше­но сво­бод­но ис­по­ве­до­вать хри­сти­ан­скую ве­ру, са­ми идут в узы и на му­че­ния, и, при­звав бра­тьев к се­бе, он дол­го уве­ще­вал их ид­ти до­мой и сла­вить сво­е­го Хри­ста, как им угод­но, раз им да­но та­кое поз­во­ле­ние от ца­рей. Но они стре­ми­лись в узы и тем­ни­цу, и не же­ла­ли сво­бо­ды.

— Не го­дит­ся для цар­ско­го вен­ца, — го­во­ри­ли они, — то зо­ло­то, ко­то­рое не бы­ло рань­ше пе­ре­плав­ле­но и очи­ще­но в гор­ни­ле. Так и мы не бу­дем до­стой­ны на­ше­го Хри­ста, ес­ли на­ша ве­ра, в Него не бу­дет ис­пы­та­на, как зо­ло­то. Немно­го це­ны в де­ре­ве, укра­шен­ном толь­ко лист­вою, но не при­но­ся­щем пло­дов. Так и мы не бу­дем бла­го­угод­ны на­ше­му Хри­сту, ес­ли не при­не­сем Ему пре­крас­ных пло­дов на­шей ве­ры.

То­гда пра­ви­тель по­ве­лел ис­пол­нить их же­ла­ние, а сам обе­щал до­не­сти о них ца­рю.

Итак, бла­жен­ные от­ро­ки воз­вра­ти­лись от пра­ви­те­ля не до­мой, а в тем­ни­цу, к свя­тым Иули­а­ну и Кель­сию и два­дца­ти во­и­нам, а с ни­ми по­шел и пре­сви­тер Ан­то­ний. Пра­ви­тель же по­слал к ца­рям до­не­се­ние о Иули­ане, о сыне сво­ем Кель­сии, о во­и­нах и о тех се­ми бра­тьях. По про­ше­ствии немно­го­го вре­ме­ни, при­шло от ца­рей по­ве­ле­ние сжечь всех, кто ока­жет непо­бе­ди­мое упор­ство; ес­ли же они, бла­го­да­ря сво­им ча­рам, со­хра­нят се­бя от дей­ствия ог­ня, то пра­ви­тель сам пусть умерт­вит их, как най­дет удоб­ным. По­лу­чив та­кое по­ве­ле­ние от ца­рей, пра­ви­тель по­ве­лел устро­ить по­сре­ди го­ро­да су­ди­ли­ще и, сев пред на­ро­дом, ве­лел по­ста­вить пред со­бою свя­то­го Иули­а­на со всею его дру­жи­ною, с Кель­си­ем, се­мью бра­тья­ми, пре­сви­те­ром Ан­то­ни­ем и два­дца­тью во­и­на­ми. Он стал уве­ще­вать их к по­кло­не­нию идо­лам, ука­зы­вая им на цар­ское по­ве­ле­ние, тре­бо­вав­шее их каз­ни, ес­ли они не по­ка­ют­ся. Но они дерз­но­вен­но сто­я­ли в пра­вой ве­ре, утвер­ждая, что идо­ло­по­клон­ни­кам Царь Небес­ный опре­де­лил веч­ную по­ги­бель, ес­ли они не по­ка­ют­ся; и так дол­гое вре­мя про­шло во вза­им­ных пре­пи­ра­тель­ствах.

В это вре­мя ми­мо су­ди­ли­ща про­но­си­ли од­но­го мерт­ве­ца на по­гре­бе­ние, и пра­ви­тель, уви­дев это­го мерт­ве­ца, по­ве­лел при­не­сти его к се­бе и по­ло­жить пред ним. На­род был в недо­уме­нии, не зная, что на­ме­рен сде­лать с тем мерт­ве­цом пра­ви­тель.

И ска­зал пра­ви­тель свя­то­му Иули­а­ну:

— О ва­шем учи­те­ле, Хри­сте, ска­зы­ва­ют, что Он преж­де чем был рас­пят вос­кре­шал мерт­вых. Вос­кре­си­те и вы мерт­ве­ца это­го, как де­лал ваш Учи­тель, и то­гда бу­дет яс­но, дей­стви­тель­но ли Он Бог.

Свя­той Иули­ан про­из­нес в от­вет:

— Ка­кая поль­за сле­по­му, ко­гда ему го­во­рят, что вос­хо­дит солн­це?

— Оставь свои при­сло­вья, — ска­зал пра­ви­тель, — и ес­ли ты и Бог твой име­е­те си­лу, то вос­кре­си это­го мерт­ве­ца, как я ска­зал те­бе.

И ска­зал Свя­той Иули­ан в от­вет:

— Хо­тя ва­ше неве­рие и недо­стой­но ви­деть та­кое чу­до от Гос­по­да, од­на­ко вы сей­час же уви­ди­те его, так как уже на­ста­ло вре­мя для то­го, чтобы яви­лась Бо­же­ствен­ная си­ла его, и чтобы вы зна­ли, что Бог мо­жет это сде­лать. Я на­де­юсь, что Гос­подь по­шлет мне все, че­го я с ве­рою бу­ду про­сить у Него и не по­сра­мит ме­ня пред ва­ми.

Ска­зав это, свя­той Иули­ан воз­вел к небу очи и серд­це свое и мо­лил­ся во все­услы­ша­ние, меж­ду тем как ли­цо его все си­я­ло све­том. И го­во­рил он та­кую мо­лит­ву:

— Гос­по­ди Иису­се Хри­сте, Ис­тин­ный Сыне Бо­жий, — Ты, Ко­то­рый рож­ден от От­ца преж­де век, а по ис­пол­не­нии по­ло­жен­но­го вре­ме­ни при­нял че­ло­ве­че­скую плоть бес­смен­но, от Пре­чи­стой де­вы Ма­рии! При­з­ри ныне с небес­ной вы­со­ты, чтобы по­сты­ди­лись вра­ги Твои и укре­пи­лись ве­ру­ю­щие в Те­бя! Услышь ме­ня ныне с небес­но­го Тво­е­го пре­сто­ла и вос­кре­си это­го мерт­ве­ца, дабы жи­вые не умер­ли ду­хом а мерт­вые ду­хом ожи­ли, ви­дя Твое все­мо­гу­ще­ство.

Так мо­лил­ся он неко­то­рое вре­мя, а по­том, об­ра­тив­шись к умер­ше­му, ска­зал:

— Те­бе го­во­рю, су­хая зем­ля, име­нем То­го, Кто вос­кре­сил чет­ве­ро днев­но­го Ла­за­ря: вос­крес­ни и стань на но­ги твои.

Как толь­ко Свя­той ска­зал это, мерт­вец тот­час же ожил и встал и весь на­род при­шел в ужас. Вос­крес­ший же гром­ко про­воз­гла­сил:

— О как все­мо­гу­щи мо­лит­вы ра­ба Бо­жье­го и его непо­роч­ное дев­ство! Ибо ку­да нес­ли ме­ня и от­ку­да я воз­вра­щен?

Пра­ви­тель Мар­ки­ан со вни­ма­ни­ем смот­рел на про­ис­хо­див­шее и удив­лял­ся, но так как его ослеп­лял бес, то он не ви­дел здесь дей­ствия си­лы Хри­сто­вой, а при­пи­сы­вал все вол­шеб­ству. По­том, же­лая по­сме­ять­ся над вос­крес­шим, он спро­сил его:

— От­ку­да ты вер­нул­ся?

Но тот по­дроб­но стал от­ве­чать ему та­ки­ми сло­ва­ми:

— Ве­ден я был неве­до­мы­ми мне эфи­о­па­ми ис­по­лин­ско­го ро­ста, страш­ны­ми на вид и с ог­нен­ны­ми оча­ми, с зу­ба­ми как у льва, с ког­тя­ми как у ор­ла, от ко­то­рых ви­ди­мо, нель­зя бы­ло ожи­дать по­ми­ло­ва­ния. Ра­ду­ясь, они влек­ли ме­ня в ад но, ко­гда я очу­тил­ся уже при са­мом вхо­де в про­пасть, те эфи­о­пы ста­ли ожи­дать пре­да­ния зем­ле мо­е­го те­ла, ко­то­рое бы­ло взя­то от зем­ли. Но вдруг весь ад при­шел в смя­те­ние и с пре­сто­ла Бо­жье по­слы­шал­ся го­лос:

— Ра­ди воз­люб­лен­но­го Мо­е­го Иули­а­на, пусть эта ду­ша воз­вра­тит­ся в свое те­ло!

И тот­час при­шли двое в бе­лых ри­зах и, взяв­ши ме­ня из рук нечи­стых, воз­вра­ти­ли в этот мир, чтобы я мог через то­го, кто вос­кре­сил ме­ня, по­знать по­сле смер­ти Ис­тин­но­го Бо­га, Ко­е­го я от­ри­цал­ся при жиз­ни.

Услы­шав это, пра­ви­тель сму­тил­ся и не знал, что ему де­лать; но по­том, опа­са­ясь смя­те­ния в тол­пе на­род­ной, он по­ве­лел вос­крес­ше­го вме­сте со свя­тым Иули­а­ном и про­чи­ми свя­ты­ми от­ве­сти в тем­ни­цу и за­пе­ча­тать две­ри тем­ни­цы сво­им имен­ным перст­нем. Там в тем­ни­це, св. Иули­ан по­ве­лел бла­жен­но­му Ан­то­нию пре­сви­те­ру окре­стить вос­крес­ше­го, и в свя­том кре­ще­нии сей по­след­ний по­лу­чил имя Ана­ста­сий, что зна­чит, в пе­ре­во­де с гре­че­ско­го, — вос­крес­ший.

На утро пра­ви­тель Мар­ки­ан по­ве­лел при­го­то­вить трид­цать од­ну смо­ля­ную боч­ку, по чис­лу свя­тых му­че­ни­ков и до по­ло­ви­ны на­пол­нить их смо­лою и се­рою, при­го­то­вив при этом боль­шой за­пас дров и хво­ро­ста для со­жже­ния свя­тых. Ко­гда все бы­ло при­го­тов­ле­но, вы­ве­ли из тем­ни­цы свя­зан­ных стра­сто­терп­цев Хри­сто­вых, при­чем Иули­а­на с Кель­си­ем свя­за­ли вме­сте. Мно­гие из на­ро­да не мог­ли удер­жать­ся от слез, жа­лея о том, что столь юные и пре­крас­ные от­ро­ки идут на смерть, бу­дучи ни в чем непо­вин­ны. Свя­той же Иули­ан го­во­рил им:

— Не ме­шай­те зо­ло­ту прой­ти сквозь огонь для то­го, чтобы оно бы­ло еще чи­ще!

Пра­ви­тель не хо­тел смот­реть на со­жже­ние сво­е­го сы­на, о ко­то­ром он му­чил­ся в серд­це сво­ем и, оста­вив сво­е­го на­мест­ни­ка для при­ве­де­ния в ис­пол­не­ние цар­ско­го при­ка­за, уда­лил­ся в пе­ча­ли. То­гда каж­до­го свя­то­го по­са­ди­ли в при­го­тов­лен­ную для него боч­ку со смо­лою и по­том, об­ло­жив­ши все боч­ки дро­ва­ми, со­ром и хво­ро­стом за­жгли их. Пла­мень от этих бо­чек под­ни­мал­ся до трид­ца­ти лок­тей в вы­ши­ну, но свя­тые сто­я­ли по­сре­ди ог­ня, пе­ли и хва­ли­ли Бо­га. Ко­гда же сго­ра­ли боч­ки, и весь ко­стер то ока­за­лось, что свя­тые оста­лись жи­вы, це­лы и невре­ди­мы, и что ли­ца их си­я­ли ра­до­стью. Весь на­род, ви­дя это, был по­ра­жен удив­ле­ни­ем и ко­гда о сем бы­ло до­не­се­но пра­ви­те­лю, то он по­спе­шил убе­дить­ся в том соб­ствен­ны­ми гла­за­ми и, убе­див­шись, при­шел в со­вер­шен­ное недо­уме­ние. Од­на­ко он сно­ва по­ве­лел от­ве­сти свя­тых в тем­ни­цу, ку­да по­спе­ши­ла прид­ти и же­на его, мать Кель­сия, узнав­шая, что сын ее остал­ся жив и невре­дим. Уви­дев сы­на, она уве­ро­ва­ла во Хри­ста и окре­ще­на бы­ла в тем­ни­це пре­сви­те­ром Ан­то­ни­ем. Имя ей бы­ло Ма­ри­о­нил­ла. Пра­ви­тель же, узнав ско­ро о том, что же­на его при­ня­ла хри­сти­ан­ское кре­ще­ние, за­клю­чил в тем­ни­цу и ее.

По­том сев на су­ди­ли­ще, он по­ве­лел каз­нить ме­чем свя­тых два­дцать во­и­нов и се­ме­рых бра­тьев-от­ро­ков Иули­а­на же с Кель­си­ем, а так­же пре­сви­те­ра Ан­то­ния, Ана­ста­сия и же­ну свою Ма­ри­о­нил­лу ре­шил сно­ва су­дить, и по­то­му оста­вил их в узах. Ко­гда на­стал день су­да, свя­тые сде­ла­ли вид, что они как бы по­ви­ну­ют­ся во­ле ца­ря и со­ве­ту пра­ви­те­ля и хо­тят по­кло­нить­ся идо­лам. По этой при­чине их с ра­до­стью по­ве­ли к идоль­ско­му хра­му, но ко­гда ше­ствие при­бли­зи­лось к хра­му, свя­той Иули­ан об­ра­тил­ся с мо­лит­вою к Бо­гу, — тот­час храм упал и за­да­вил всех быв­ших в нем жре­цов и до ты­ся­чи дру­гих лю­дей Са­мая зем­ля, на ко­то­рой сто­ял храм разо­шлась, и огонь, вы­хо­див­ший из рас­се­лин по­жи­рал языч­ни­ков при­бли­жав­ших­ся к ним. По­сле это­го свя­тые бы­ли сно­ва от­ве­де­ны в тем­ни­цу, где им во вре­мя мо­лит­вы, яви­лось в си­я­нии ве­ли­кое мно­же­ство, преж­де них по­стра­дав­ших, му­че­ни­ков ко­то­рые бы­ли оде­ты в бе­лые одеж­ды и пе­ли небес­ные пес­но­пе­ния. По­сре­ди них бы­ло два­дцать во­и­нов и се­ме­ро бра­тьев, недав­но усе­чен­ные ме­чем. Яви­лась так­же и свя­тая Ва­си­лис­са со всем сво­им ли­ком свя­тых дев и воз­ве­сти­ла свя­то­му Иули­а­ну, что он ско­ро со сво­ею дру­жи­ною со­вер­шит по­двиг, окон­чит жизнь и с тор­же­ством вой­дет в небес­ные се­ле­ния.

— Те­бе от­кры­то, — ска­за­ла она, — Цар­ство Небес­ное и Гос­подь наш Иисус Хри­стос возь­мет те­бя к Се­бе, а рав­но и на­хо­дя­щих­ся с то­бою; на­встре­чу вам с тор­же­ством вый­дут ли­ки пат­ри­ар­хов, про­ро­ков, апо­сто­лов и му­че­ни­ков и вы на­ве­ки пре­бу­де­те с ни­ми.

Ска­зав­ши это, она ста­ла неви­ди­ма, а с нею уда­ли­лись и все явив­ши­е­ся свя­тые, оста­вив уз­ни­ков в неиз­ре­чен­ной ра­до­сти и ве­се­лии ду­шев­ном.

По­сле се­го му­чи­тель сно­ва вос­сел на су­ди­ли­ще и, вы­ве­дя свя­тых, пре­дал их раз­ным му­че­ни­ям. Сна­ча­ла он по­ве­лел об­вить их паль­цы на ру­ках и но­гах пря­жею, смо­чен­ною в мас­ле, и за­жечь эту пря­жу; но пря­жа на ру­ках и но­гах свя­тых сго­ре­ла, не при­чи­нив­ши им ни­ка­ко­го вре­да. По­том он по­ве­лел со­драть с го­ло­вы свя­то­го Иули­а­на и Кель­сия ко­жу, бла­жен­но­му же пре­сви­те­ру Ан­то­нию и Ана­ста­сию вы­ко­лоть гла­за. Ко­гда же хо­те­ли му­чить свя­тую Ма­ри­о­нил­лу, то у па­ла­чей омерт­ве­ли ру­ки, и они ее не кос­ну­лись. По­сле се­го свя­тые бы­ли от­да­ны на съе­де­ние зве­рям, но и от зве­рей они бы­ли со­хра­не­ны си­лою Бо­жьей, ко­то­рая за­гра­ди­ла уста зве­рям. На­ко­нец пра­ви­тель по­ве­лел со­брать из всех тем­ниц пре­ступ­ни­ков, осуж­ден­ных на смерть, чтобы вме­сте с ни­ми каз­нить и свя­тых му­че­ни­ков. И, ко­гда это по­ве­ле­ние бы­ло ис­пол­не­но, он при­ка­зал всех от­ве­сти на казнь, а вме­сте и му­че­ни­ков не по­ща­див при этом сво­е­го сы­на и су­пру­ги. Та­ким об­ра­зом свя­тые скон­ча­лись, бу­дучи усе­че­ны ме­чем вме­сте с пре­ступ­ни­ка­ми. Тот­час по­сле каз­ни, со­вер­шен­ной над ни­ми, на­ча­лось зем­ле­тря­се­ние, ко­то­рое раз­ру­ши­ло це­лую треть го­род­ских зда­ний, при­чем не уце­ле­ло ни од­но ме­сто, где сто­ял ка­кой-ни­будь идол. В то же вре­мя бли­ста­ла мол­ния, гре­мел гром и шел град, и от гро­зы по­гиб­ло нема­ло языч­ни­ков. Пра­ви­тель Мар­ки­ан сна­ча­ла ед­ва не умер стра­ха, а по­том вско­ре за­бо­лел и дей­стви­тель­но умер: его за­ели чер­ви, об­ра­зо­вав­ше­е­ся в его те­ле.

На сле­ду­ю­щую ночь, по­сле со­вер­ше­ния каз­ни над свя­ты­ми, при­шли свя­щен­ни­ки с бла­го­че­сти­вы­ми му­жа­ми со­брать те­ла му­че­ни­ков. Но так как эти свя­тые те­ла на­хо­ди­лись по­сре­ди мно­гих тру­пов, то они не мог­ли их при­знать и, пре­кло­нив ко­ле­на, ста­ли мо­лить­ся. И вот яви­лись им ду­ши свя­тых в об­ра­зе дев, при­чем каж­дая ду­ша на­хо­ди­лась при сво­ем те­ле. Узнав­ши чрез это свя­тые те­ла му­че­ни­ков, при­шед­шие со­бра­ли их и по­хо­ро­ни­ли в хра­ме, под ал­та­рем. Бог же, Ко­то­рый про­слав­ля­ет, свя­тых Сво­их, по­ве­лел ис­точ­ни­ку жи­вой и це­леб­ной во­ды от­крыть­ся на том ме­сте, на ко­то­ром бы­ли по­гре­бе­ны те­ла свя­тых му­че­ни­ков, и вся­кие бо­лез­ни ис­це­ли­лись тою во­дою и мо­лит­ва­ми свя­тых, по бла­го­да­ти Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста, Ко­то­ро­му сла­ва во ве­ки. Аминь.


 

материал взят с сайта Азбука веры

Сщмч. Картерия, пресвитера Кесарии Капподакийской (304). Мчч. Иулиана, Келсия, Антония, Анастасия, мцц. Василиссы и Мариониллы, семи отроков и 20-ти воинов (313). Мчч. Феофила диакона и Елладия (IV). Прп. Илии Египетского (IV). Мч. Або Тбилисского (786) (Груз.). Прп. Паисия Угличского (1504).: Мчч. Феофила диакона и Елладия, Прп. Илии Египетского, Мч. Або Тбилисского, Мученики Иулиан, Келсий, Антоний, Анастасий, мученицы Василисса и Марионилла, 7 отроков и 20 воинов, Священномученик Феофил, диакон и мученик Елладий, Преподобный Илия Египетский, Мученик Або Тбилисский, Преподобный Паисий Угличский