Священномученик Анатолий (Грисюк), митрополит

Свя­щен­но­му­че­ник Ана­то­лий ро­дил­ся 19 ав­гу­ста 1880 го­да в го­ро­де Кре­мен­це Во­лын­ской гу­бер­нии в се­мье бух­гал­те­ра Кре­ме­нец­ко­го уезд­но­го каз­на­чей­ства Гри­го­рия Гри­сю­ка и в кре­ще­нии на­ре­чен был Ан­дре­ем. Пер­во­на­чаль­ное об­ра­зо­ва­ние Ан­дрей по­лу­чил в Кре­ме­нец­ком ду­хов­ном учи­ли­ще. В 1894 го­ду он по­сту­пил в Во­лын­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию, ко­то­рую окон­чил в 1900 го­ду и в тот же год по­сту­пил в Ки­ев­скую Ду­хов­ную ака­де­мию. 6 ав­гу­ста 1903 го­да Ан­дрей Гри­горь­е­вич был по­стри­жен в Ки­е­во-Пе­чер­ской Лав­ре в мо­на­ше­ство с на­ре­че­ни­ем ему име­ни Ана­то­лий, 15 ав­гу­ста то­го же го­да ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на, а 30 мая 1904 го­да — во иеро­мо­на­ха. По окон­ча­нии в 1904 го­ду ака­де­мии в чис­ле пер­вых сту­ден­тов, иеро­мо­нах Ана­то­лий был остав­лен на год про­фес­сор­ским сти­пен­ди­а­том для под­го­тов­ки к за­ня­тию ва­кант­ной ка­фед­ры об­щей цер­ков­ной ис­то­рии. 16 ав­гу­ста 1905 го­да он был опре­де­лен на ка­фед­ру об­щей цер­ков­ной ис­то­рии в зва­нии ис­пол­ня­ю­ще­го долж­ность до­цен­та[1].
В 1905-1906 го­дах иеро­мо­нах Ана­то­лий на­хо­дил­ся в ко­ман­ди­ров­ке при Рус­ском Ар­хео­ло­ги­че­ском Ин­сти­ту­те в Кон­стан­ти­но­по­ле, за­ни­ма­ясь на­уч­ны­ми ис­сле­до­ва­ни­я­ми. От при­ро­ды ода­рен­ный боль­ши­ми спо­соб­но­стя­ми, пре­крас­но зна­ю­щий клас­си­че­ские и неко­то­рые во­сточ­ные язы­ки, все­гда усерд­ный и рев­ност­ный в ис­пол­не­нии сво­их обя­зан­но­стей и на ред­кость тру­до­лю­би­вый, иеро­мо­нах Ана­то­лий ско­ро овла­дел пред­ме­том сво­ей спе­ци­аль­но­сти и, бла­го­да­ря линг­ви­сти­че­ским по­зна­ни­ям, по­лу­чил воз­мож­ность ра­бо­тать с ру­ко­пи­ся­ми, на­пи­сан­ны­ми на древ­них язы­ках. Лю­бо­вью к ис­то­рии и ее пер­во­ис­точ­ни­кам, неуто­ми­мым стрем­ле­ни­ем до­ко­пать­ся до каж­дой хро­но­ло­ги­че­ской да­ты мо­ло­дой иеро­мо­нах на­по­ми­нал зна­ме­ни­то­го ис­то­ри­ка Санкт-Пе­тер­бург­ской Ду­хов­ной ака­де­мии Ва­си­лия Ва­си­лье­ви­ча Бо­ло­то­ва, вос­про­из­во­дя в сво­их уче­ных тру­дах по­чти все на­уч­но-ис­сле­до­ва­тель­ские при­е­мы это­го из­вест­но­го уче­но­го. Ар­хи­епи­скоп Ан­то­ний (Хра­по­виц­кий) пи­сал об уче­ной де­я­тель­но­сти иеро­мо­на­ха Ана­то­лия: «Иеро­мо­нах Ана­то­лий по цер­ков­ной ис­то­рии — та­лант­ли­вый, и хо­тя еще очень мо­ло­дой, но ши­ро­ко осве­дом­лен­ный пре­по­да­ва­тель. Он ста­но­вит­ся хо­зя­и­ном не толь­ко в ис­то­рии со­бы­тий цер­ков­ной жиз­ни, но и во­об­ще в бо­го­сло­вии, то есть в Свя­щен­ном Пи­са­нии и па­тро­ло­гии. Об­ла­дая пре­крас­но вы­ра­бо­тан­ным, точ­ным и мет­ким язы­ком, он успе­ва­ет в про­дол­же­ние од­ной лек­ции из­ло­жить мно­же­ство со­бы­тий, дать несколь­ко силь­ных ха­рак­те­ри­стик, по­яс­нить сущ­ность са­мо­го от­вле­чен­но­го пред­ме­та, на­при­мер бо­го­слов­ских спо­ров IV ве­ка. Дер­жась стро­го пра­во­слав­но­го уче­ния, отец Ана­то­лий, од­на­ко, об­ла­да­ет мыс­лью сме­лой и не под­чи­ня­ет­ся ли­те­ра­тур­ным по­со­би­ям, но рас­по­ря­жа­ет­ся ими, как уста­но­вив­ший­ся уже уче­ный»[2].
4 ав­гу­ста 1911 го­да иеро­мо­нах Ана­то­лий был удо­сто­ен сте­пе­ни ма­ги­стра бо­го­сло­вия за со­чи­не­ние «Ис­то­ри­че­ский очерк си­рий­ско­го мо­на­ше­ства до по­ло­ви­ны VI ве­ка». По от­зы­вам ре­цен­зен­тов, этот труд, ка­са­ясь ма­ло раз­ра­бо­тан­ной в цер­ков­но-ис­то­ри­че­ской на­у­ке об­ла­сти, от­ли­ча­ет­ся неоспо­ри­мы­ми до­сто­ин­ства­ми. Чтобы со­брать ис­то­ри­че­ские све­де­ния о по­движ­ни­ках и ки­но­ви­ях Си­рии на про­тя­же­нии по­чти че­ты­рех ве­ков, ав­то­ру при­шлось упо­тре­бить огром­ные уси­лия на по­иск и изу­че­ние до­ку­мен­тов. Осве­дом­лен­ность его на­столь­ко ши­ро­ка, что вся­кий, кто за­хо­тел бы ра­бо­тать по­сле него в об­ла­сти ис­то­рии си­рий­ско­го мо­на­ше­ства, мог бы до­ве­рить­ся ре­зуль­та­там его тру­да со­вер­шен­но.
О тру­де иеро­мо­на­ха Ана­то­лия по ис­то­рии си­рий­ско­го мо­на­ше­ства один из ре­цен­зен­тов пи­сал: «Ос­но­ва­тель­ное зна­ком­ство с пер­во­ис­точ­ни­ка­ми и об­шир­ной ли­те­ра­ту­рой по дан­но­му во­про­су, глу­бо­кое про­ник­но­ве­ние в дух си­рий­ско­го от­шель­ни­че­ства, яс­ность мыс­ли и ко­ло­рит­ность язы­ка от­ли­ча­ют труд ав­то­ра и де­ла­ют его цен­ным вкла­дом в ли­те­ра­ту­ру это­го пред­ме­та»[3].
29 ав­гу­ста 1911 го­да отец Ана­то­лий был воз­ве­ден в сан ар­хи­манд­ри­та. Осе­нью то­го же го­да Ко­мис­сия по при­суж­де­нию пре­мий мит­ро­по­ли­та Ма­ка­рия (Бул­га­ко­ва) рас­смот­ре­ла тру­ды на­став­ни­ков ака­де­мии, на­пе­ча­тан­ные в ака­де­ми­че­ском жур­на­ле за 1910 год. Бы­ли рас­смот­ре­ны со­чи­не­ние от­ца Ана­то­лия «Ис­то­ри­че­ский очерк си­рий­ско­го мо­на­ше­ства до по­ло­ви­ны VI ве­ка» и его ста­тьи «Па­мя­ти про­фес­со­ра В.В. Бо­ло­то­ва (по по­во­ду 10-ле­тия со дня смер­ти)», «Про­фес­сор Ам­фи­ан Сте­па­но­вич Ле­бе­дев», и бы­ла при­суж­де­на пре­мия име­ни мит­ро­по­ли­та Ма­ка­рия.
В ок­тяб­ре 1911 го­да со­сто­я­лось за­се­да­ние со­ве­та Ки­ев­ской Ду­хов­ной ака­де­мии, на ко­то­ром бы­ло за­слу­ша­но за­яв­ле­ние про­фес­со­ра про­то­и­е­рея Ф. Ти­то­ва. «Я счи­таю сво­им дол­гом, — ска­зал он, — как пред­ста­ви­тель цер­ков­но-ис­то­ри­че­ской на­у­ки в ака­де­мии, ука­зать на до­цен­та ар­хи­манд­ри­та Ана­то­лия как имен­но на та­ко­го до­цен­та, ко­то­рый вполне за­слу­жи­вал бы удо­сто­е­ния его зва­ни­ем экс­тра­ор­ди­нар­но­го про­фес­со­ра. Ар­хи­манд­рит Ана­то­лий слу­жит в ака­де­мии уже семь лет. Он всем из­ве­стен как от­лич­ный пре­по­да­ва­тель и ру­ко­во­ди­тель сту­ден­тов в за­ня­ти­ях их цер­ков­но-ис­то­ри­че­ской на­у­кой. На­ко­нец, всем чле­нам со­ве­та, без со­мне­ния, из­вест­но то крайне стес­нен­ное ма­те­ри­аль­ное по­ло­же­ние, в ка­ком он на­хо­дит­ся, по­лу­чая со­дер­жа­ние, при­сво­ен­ное долж­но­сти до­цен­та ака­де­мии»[4].
Про­фес­сор Ф. Ти­тов пред­ло­жил со­ве­ту ака­де­мии хо­да­тай­ство­вать пе­ред Свя­тей­шим Си­но­дом о при­сво­е­нии ар­хи­манд­ри­ту Ана­то­лию зва­ния экс­тра­ор­ди­нар­но­го про­фес­со­ра сверх шта­та. В этой долж­но­сти он был утвер­жден ука­зом Си­но­да 11 ян­ва­ря 1912 го­да, а с 18 мая пе­ре­ве­ден на долж­ность штат­но­го экс­тра­ор­ди­нар­но­го про­фес­со­ра. Со­вет Ки­ев­ской Ду­хов­ной ака­де­мии по­ста­но­вил при­су­дить ар­хи­манд­ри­ту Ана­то­лию пре­мию име­ни про­фес­со­ра В.Ф. Пев­ниц­ко­го за про­по­ве­ди, про­из­не­сен­ные на пас­си­ях в те­че­ние Ве­ли­ко­го по­ста 1912 го­да. 8 июня 1912 го­да ар­хи­манд­рит Ана­то­лий был пе­ре­ве­ден на долж­ность ин­спек­то­ра и экс­тра­ор­ди­нар­но­го про­фес­со­ра Мос­ков­ской Ду­хов­ной ака­де­мии[5]. 30 мая сле­ду­ю­ще­го го­да он был на­зна­чен на долж­ность рек­то­ра Ка­зан­ской Ду­хов­ной ака­де­мии.
В 1913 го­ду в день па­мя­ти пер­во­вер­хов­ных апо­сто­лов Пет­ра и Пав­ла в ка­фед­раль­ном хра­ме Хри­ста Спа­си­те­ля в Москве ар­хи­манд­рит Ана­то­лий был хи­ро­то­ни­сан во епи­ско­па Чи­сто­поль­ско­го, ви­ка­рия Ка­зан­ской епар­хии. В хи­ро­то­нии при­ни­мал уча­стие сонм ар­хи­ере­ев, воз­глав­ля­е­мый мит­ро­по­ли­том Мос­ков­ским Ма­ка­ри­ем (Нев­ским).
С необы­чай­ной тор­же­ствен­но­стью на­чал­ся учеб­ный год в Ка­зан­ской ака­де­мии для сту­ден­тов, рек­то­ра и пре­по­да­ва­те­лей. Ве­че­ром 5 сен­тяб­ря епи­скоп Ана­то­лий со­вер­шил в об­нов­лен­ном ака­де­ми­че­ском хра­ме все­нощ­ное бде­ние. На­ут­ро был от­слу­жен во­до­свят­ный мо­ле­бен, со­вер­ше­но освя­ще­ние хра­ма и воз­ло­же­но на пре­стол се­реб­ря­ное об­ла­че­ние. По­сле это­го был крест­ный ход во­круг зда­ния ака­де­мии. Ли­тур­гию со­вер­шал ар­хи­епи­скоп Ка­зан­ский Иа­ков (Пят­ниц­кий) в со­слу­же­нии прео­свя­щен­но­го Ана­то­лия, про­фес­со­ров и сту­ден­тов ака­де­мии, имев­ших свя­щен­ный сан[6].
В се­ре­дине сен­тяб­ря епи­скоп Ана­то­лий от­пра­вил­ся в Пе­тер­бург хло­по­тать пе­ред Свя­тей­шим Си­но­дом о предо­став­ле­нии до­пол­ни­тель­ных со­ро­ка ты­сяч руб­лей, необ­хо­ди­мых для ре­мон­та ака­де­ми­че­ских зда­ний. В Пе­тер­бур­ге епи­скоп Ана­то­лий вру­чил ди­плом на зва­ние по­чет­но­го чле­на Ка­зан­ской Ака­де­мии прео­свя­щен­но­му рек­то­ру Санкт-Пе­тер­бург­ской Ду­хов­ной ака­де­мии епи­ско­пу Ана­ста­сию (Алек­сан­дро­ву), а в Москве им был вру­чен по­доб­ный ди­плом ве­ли­кой кня­гине Ели­за­ве­те Фе­до­ровне.
Оте­че­ствен­ная вой­на, на­чав­ша­я­ся в ав­гу­сте 1914 го­да, сво­и­ми по­след­стви­я­ми не обо­шла и Ка­зан­скую епар­хию. 16 ав­гу­ста 1914 го­да в Ка­за­ни был учре­жден ко­ми­тет о нуж­дах вой­ны под пред­се­да­тель­ством епи­ско­па Чи­сто­поль­ско­го Ана­то­лия. Прео­свя­щен­ный Ана­то­лий об­ра­тил­ся к ду­хо­вен­ству с пред­ло­же­ни­ем до­став­лять ему све­де­ния о по­пе­чи­тель­ных со­ве­тах, при­зы­вал к по­жерт­во­ва­ни­ям на про­ек­ти­ру­е­мый при ака­де­мии ла­за­рет име­ни Ка­зан­ской Ду­хов­ной ака­де­мии на де­сять-пят­на­дцать во­и­нов и про­сил всех при­ход­ских пас­ты­рей уве­ще­вать при­хо­жан по­мо­гать бед­ным, остав­шим­ся без ра­бот­ни­ков, се­мьям. Мо­на­сты­ри епар­хии по­ста­но­ви­ли от­крыть в Ка­за­ни свои ла­за­ре­ты. При­ход­ские по­пе­чи­тель­ные со­ве­ты к но­яб­рю 1914 го­да бы­ли учре­жде­ны в 434 при­хо­дах, а к июлю 1915 го­да в 664 из 672 при­хо­дов епар­хии. Ли­ния фрон­та ото­дви­га­лась на во­сток, и Ка­зань го­то­ви­ла при­ют для пре­по­да­ва­те­лей и уча­щих­ся Ки­ев­ской Ду­хов­ной ака­де­мии, Во­лын­ско­го жен­ско­го учи­ли­ща ду­хов­но­го ве­дом­ства и на­сель­ни­ков Ки­е­во-Брат­ско­го мо­на­сты­ря. Епар­хи­аль­ный съезд, про­хо­див­ший в Ка­за­ни с 18 по 26 ав­гу­ста 1915 го­да, по­ста­но­вил, чтобы все ду­хо­вен­ство епар­хии еже­ме­сяч­но де­ла­ло взнос на ока­за­ние по­мо­щи бе­жен­цам[7].
В пер­вые ме­ся­цы вой­ны об­ще­ство, ка­за­лось, оч­ну­лось от спяч­ки и лю­ди по­тя­ну­лись для мо­лит­вы в хра­мы. Цер­ков­ные служ­бы в это вре­мя от­ли­ча­лись осо­бен­ной тор­же­ствен­но­стью, на ек­те­ни­ях про­воз­гла­ша­лись на­ро­чи­тые про­ше­ния о да­ро­ва­нии рос­сий­ско­му во­ин­ству по­бе­ды, по­сто­ян­но слу­жи­лись за­упо­кой­ные суб­бот­ние ли­тур­гии и па­ни­хи­ды по пав­шим на по­ле бра­ни за род­ное Оте­че­ство во­и­нам. В се­лах устра­и­ва­лись тор­же­ствен­ные про­во­ды рат­ни­ков опол­че­ния. На­чи­на­лись они бла­го­ве­стом боль­шо­го ко­ло­ко­ла, за­тем все при­хо­жане со­би­ра­лись в храм, к ним об­ра­щал­ся со сло­вом их пас­тырь, и слу­жил­ся мо­ле­бен. В кон­це мо­леб­на по­имен­но по­ми­на­лись все от­прав­ляв­ши­е­ся на во­ен­ную служ­бу. По­сле мо­леб­на крест­ный ход вме­сте с опол­чен­ца­ми и все­ми про­во­жав­ши­ми шел на окра­и­ну се­ле­ния, где вновь воз­но­си­лись усерд­ные мо­лит­вы о здра­вии и спа­се­нии при­зы­ва­е­мых на за­щи­ту Оте­че­ства. В го­ро­дах та­кие мо­леб­ны со­вер­ша­лись не в хра­мах, а на пло­ща­дях.
28 ок­тяб­ря 1915 го­да Ка­зан­скую Ду­хов­ную ака­де­мию по­се­ти­ла ве­ли­кая кня­ги­ня Ели­за­ве­та Фе­до­ров­на, ко­то­рая при­е­ха­ла в Ка­зань на по­гре­бе­ние сво­е­го ду­хов­ни­ка схи­ар­хи­манд­ри­та Гав­ри­и­ла (Зы­ря­но­ва)[a]. От­пе­ва­ли ве­ли­ко­го стар­ца и по­движ­ни­ка в ака­де­ми­че­ском хра­ме. От­пе­ва­ние со­вер­шал ар­хи­епи­скоп Ка­зан­ский Иа­ков в со­слу­же­нии епи­ско­па Чи­сто­поль­ско­го Ана­то­лия, епи­ско­па Ка­шир­ско­го Иуве­на­лия (Мас­лов­ско­го) и епи­ско­па Че­бок­сар­ско­го Бо­ри­са (Ши­пу­ли­на).
С при­хо­дом к вла­сти в 1917 го­ду боль­ше­ви­ков на­ча­лось го­не­ние на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь. Ука­зом со­вет­ско­го пра­ви­тель­ства в Рос­сии в 1918 го­ду бы­ли за­кры­ты все ду­хов­ные учеб­ные за­ве­де­ния. Осе­нью 1918 го­да Выс­шее Цер­ков­ное Управ­ле­ние при Пат­ри­ар­хе Ти­хоне по­со­ве­то­ва­ло прео­свя­щен­но­му Ана­то­лию вос­поль­зо­вать­ся тем, что со­вет­ское пра­ви­тель­ство доз­во­ли­ло «обу­чать­ся ре­ли­гии» част­ным об­ра­зом. За­ве­ду­ю­щий Ка­зан­ским гу­берн­ским от­де­лом на­род­но­го об­ра­зо­ва­ния Мак­си­мов в свою оче­редь со­гла­сил­ся с су­ще­ство­ва­ни­ем по­доб­но­го част­но­го учеб­но­го за­ве­де­ния. Епи­ско­пу Ана­то­лию бы­ли вы­да­ны офи­ци­аль­ный штамп и го­судар­ствен­ная пе­чать. По­сколь­ку зда­ние ака­де­мии бы­ло ото­бра­но, то лек­ции чи­та­лись на до­му у про­фес­со­ров, а со­вет Ка­зан­ской Ду­хов­ной ака­де­мии со­би­рал­ся на квар­ти­ре ее рек­то­ра, епи­ско­па Ана­то­лия. Со­дер­жа­лась ака­де­мия сна­ча­ла на сред­ства, быв­шие у нее до из­да­ния но­вой вла­стью де­кре­та, упразд­няв­ше­го все ду­хов­ные шко­лы, а за­тем на цер­ков­ные по­жерт­во­ва­ния и на от­чис­ле­ния Выс­ше­го Цер­ков­но­го Со­ве­та.
Вла­ды­ка пи­сал в фев­ра­ле 1919 го­да Ни­ко­лаю Ни­ка­но­ро­ви­чу Глу­бо­ков­ско­му[b]: «...по­ка, сла­ва Бо­гу, биб­лио­те­ка в на­ших ру­ках и взя­та под свою за­щи­ту Ар­хив­ной Ко­мис­си­ей. По­ло­ви­на на­лич­ных сту­ден­тов (че­ло­век два­дцать) и Ваш по­кор­ный слу­га, а рав­но и кан­це­ля­рия, по­ме­ща­ют­ся в зда­нии ака­де­ми­че­ском. В глав­ном зда­нии за­раз­ный гос­пи­таль, по­че­му при­шлось от­ка­зать­ся да­же от ака­де­ми­че­ской церк­ви и пе­рей­ти в при­ход­скую. Треть кор­по­ра­ции на­хо­дит­ся по ту сто­ро­ну фрон­та, а трое в Москве. Осталь­ные про­фес­со­ра по­чти все слу­жат на со­вет­ской служ­бе и срав­ни­тель­но немно­гие на епар­хи­аль­ной или сов­ме­ща­ют долж­но­сти в ака­де­мии...»[8]
Епи­скоп Ана­то­лий под­дер­жи­вал ре­гу­ляр­ную пе­ре­пис­ку с Пат­ри­ар­хом Ти­хо­ном, ис­пра­ши­вая его бла­го­сло­ве­ния на те или иные дей­ствия по ака­де­мии, а так­же ста­вя Свя­тей­ше­го в из­вест­ность обо всем в ней про­ис­хо­дя­щем.
К 1921 го­ду ВЧК уда­лось уста­но­вить кон­троль над пе­ре­пиской Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на и по­лу­чить до­ступ к адре­со­ван­ным на его имя офи­ци­аль­ным до­ку­мен­там. В мар­те 1921 го­да в ВЧК по­па­ли пись­ма епи­ско­па Ана­то­лия, ка­са­ю­щи­е­ся де­я­тель­но­сти Ка­зан­ской Ду­хов­ной ака­де­мии. Озна­ко­мив­шись с ни­ми, за­ме­сти­тель пред­се­да­те­ля ВЧК вме­сте с юрис­кон­суль­том ВЧК Шпиц­бер­гом на­пра­ви­ли за­пис­ку на­чаль­ни­ку 8-го от­де­ла нар­ко­мю­ста Кра­си­ко­ву. Они пи­са­ли: «Из пе­ре­пис­ки епи­ско­па Ана­то­лия на имя Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на усмат­ри­ва­ет­ся, что в Ка­за­ни до сих пор су­ще­ству­ет Ду­хов­ная ака­де­мия, под­чи­ня­ю­ща­я­ся идей­ным и слу­жеб­ным ди­рек­ти­вам Пат­ри­ар­ха... мы по­ла­га­ем, что на­лич­ность в Ка­за­ни по­доб­но­го оча­га мра­ко­бе­сия, ру­ко­во­ди­мо­го ду­хов­но-адми­ни­стра­тив­ным цен­тром... неже­ла­тель­на. Про­сим вас при­нять ме­ры к пре­се­че­нию даль­ней­шей де­я­тель­но­сти ука­зан­но­го учре­жде­ния»[9].
26 мар­та ВЧК аре­сто­ва­ла епи­ско­па Ана­то­лия. Бы­ли до­про­ше­ны как сам вла­ды­ка, так и все про­фес­со­ра ака­де­мии. Вы­яс­ни­лось, что ака­де­мия дей­стви­тель­но су­ще­ству­ет, идут за­ня­тия и лек­ции, про­во­дит­ся на­бор уча­щих­ся, про­фес­со­ра по­лу­ча­ют де­неж­ное воз­на­граж­де­ние за свою пре­по­да­ва­тель­скую де­я­тель­ность, ре­гу­ляр­но в квар­ти­ре епи­ско­па со­би­ра­ет­ся со­вет ака­де­мии, ко­то­рый об­суж­да­ет во­про­сы о на­зна­че­нии про­фес­со­ров, об от­пус­ке и уволь­не­нии их, о при­е­ме и уволь­не­нии сту­ден­тов, о по­ряд­ке и си­сте­ме за­ня­тий и то­му по­доб­ном. Од­на­ко ес­ли ВЧК со­став про­фес­со­ров уда­лось уста­но­вить точ­но, то имен обу­ча­ю­щих­ся так и не уда­лось узнать. При всех обыс­ках со­труд­ни­ки ВЧК не на­шли спис­ков сту­ден­тов, а на до­про­сах рек­тор и про­фес­со­ра за­яви­ли, что та­кие спис­ки и не ве­лись и они да­же не мо­гут ука­зать точ­но чис­ло сту­ден­тов, но, во вся­ком слу­чае, их бы­ло не ме­нее пят­на­дца­ти и не бо­лее трид­ца­ти. На во­прос сле­до­ва­те­ля, пред­при­ни­ма­лись ли ме­ры к ле­га­ли­за­ции ака­де­мии, епи­скоп Ана­то­лий от­ве­тил, что во­все не счи­тал нуж­ным пред­при­ни­мать ка­кие-ли­бо дей­ствия в этом от­но­ше­нии, так как счи­тал су­ще­ство­ва­ние ака­де­мии вполне ле­галь­ным и доз­во­лен­ным имен­но в си­лу то­го, что она не бы­ла упразд­не­на со­вет­ской вла­стью.
Епи­скоп Ана­то­лий был при­го­во­рен к од­но­му го­ду при­ну­ди­тель­ных ра­бот и осво­бож­ден через де­вять ме­ся­цев, так как ему зачли срок пред­ва­ри­тель­но­го за­клю­че­ния.
28 фев­ра­ля 1922 го­да прео­свя­щен­ный Ана­то­лий был на­зна­чен на Са­мар­скую ка­фед­ру. 24 фев­ра­ля 1923 го­да в квар­ти­ре епи­ско­па был про­из­ве­ден обыск, во вре­мя ко­то­ро­го со­труд­ник ОГПУ вы­нул из-за шка­фа свер­ток с воз­зва­ни­я­ми от име­ни епи­ско­па Ана­то­лия, на­пе­ча­тан­ны­ми на ма­шин­ке, при­чем и под­пись вла­ды­ки бы­ла на­пе­ча­та­на. То­гда же был про­из­ве­ден обыск в квар­ти­ре од­но­го из го­род­ских свя­щен­ни­ков, и в при­хо­жей на ве­шал­ке бы­ли най­де­ны точ­но та­кие же по­сла­ния, от­пе­ча­тан­ные на ма­шин­ке. В ту же ночь епи­скоп Ана­то­лий и свя­щен­ник бы­ли аре­сто­ва­ны.
Во вре­мя след­ствия вла­ды­ка су­мел убе­ди­тель­но до­ка­зать, что это воз­зва­ние яв­ля­ет­ся фаль­шив­кой и ему не при­над­ле­жит. 4 ав­гу­ста то­го же го­да он был осво­бож­ден, а фаль­ши­вое по­сла­ние со­труд­ни­ка­ми ОГПУ уни­что­же­но. По его осво­бож­де­нии Пат­ри­арх Ти­хон воз­вел его в сан ар­хи­епи­ско­па, и вско­ре, 18 сен­тяб­ря, Са­мар­ское ОГПУ вновь аре­сто­ва­ло вла­ды­ку. Те­перь он был об­ви­нен в рас­про­стра­не­нии ан­ти­со­вет­ских слу­хов и вы­слан в адми­ни­стра­тив­ном по­ряд­ке в Турк­ме­нию в го­род Крас­но­водск на три го­да.
На­хо­дясь в ссыл­ке, ар­хи­епи­скоп пи­сал Алек­сан­дру Ива­но­ви­чу Брил­ли­ан­то­ву[c]:
«Глу­бо­ко­ува­жа­е­мый про­фес­сор Алек­сандр Ива­но­вич!
Не зная Ва­ше­го те­пе­реш­не­го адре­са, пи­шу Вам с ока­зи­ей. По­сто­ян­но вспо­ми­ная Вас как ав­то­ри­тет­но­го пред­ста­ви­те­ля на­у­ки древ­ней цер­ков­ной ис­то­рии, к ко­то­рой и я был при­кос­но­вен, я непре­стан­но па­мя­тую и о Ва­шем слав­ном учи­те­ле и пред­ше­ствен­ни­ке, неза­бвен­ном Ва­си­лии Ва­си­лье­ви­че Бо­ло­то­ве. В ны­неш­нем 1925 го­ду, в Ве­ли­кую Суб­бо­ту, ис­пол­ня­ет­ся чет­верть ве­ка со дня его срав­ни­тель­но ран­ней смер­ти, столь при­скорб­ной для рус­ской цер­ков­но-ис­то­ри­че­ской на­у­ки. Ес­ли бы бы­ла це­ла Пет­ро­град­ская Ду­хов­ная ака­де­мия, то, несо­мнен­но, эта да­та бы­ла бы по­чте­на по­до­ба­ю­щим об­ра­зом. Но те­перь пе­ре­жив­шие и ее смерть бу­дут раз­роз­нен­но вспо­ми­нать утра­ту ве­ли­ко­го уче­но­го, объ­еди­ня­ясь толь­ко в чув­стве при­зна­тель­но­сти к нему. В этом ду­хов­ном объ­еди­не­нии поз­воль­те счи­тать и пи­шу­ще­го эти стро­ки... Веч­ная ему па­мять и по­кой в Церк­ви тор­же­ству­ю­щей! А что до нас, то мы те­перь не столь­ко изу­ча­ем древ­нюю цер­ков­ную ис­то­рию, сколь­ко яв­ля­ем­ся жерт­ва­ми тра­гиз­ма но­вей­шей рус­ской цер­ков­ной ис­то­рии... Мы де­ла­ем ис­то­рию, а не пи­шем ее: 1923 год в на­шей цер­ков­ной ис­то­рии на­пом­нил нам 449-й. А те­перь го­во­рят да­же о Вось­мом Все­лен­ском Со­бо­ре! Все тео­рии ак­ри­вии[d] и край­ней ико­но­мии[e] пред­став­ле­ны у нас в ли­цах. Иной раз ду­ма­ешь — не гро­зит ли рус­ско­му пра­во­сла­вию пе­чаль­ная участь древ­ней се­ве­ро­аф­ри­кан­ской или древне­си­рий­ской Церк­ви, при­том от при­чин не столь­ко внеш­них, сколь­ко внут­рен­них, уна­сле­до­ван­ных от преж­не­го пе­ри­о­да на­шей цер­ков­ной ис­то­рии. Бу­ду­щий По­мест­ный Со­бор, ес­ли он со­сто­ит­ся в бли­жай­шее вре­мя, бу­дет очень бур­ным. Ко­гда ути­хо­ми­рит­ся взвол­но­ван­ное мо­ре, ко­гда вый­дет из ис­пы­та­ния ис­то­рии на­ша род­ная Цер­ковь, — ве­до­мо Са­мо­му Бо­гу, Ко­то­ро­му и бу­дет мо­лить­ся Ваш по­кор­ный слу­га...»[10]
В 1927 го­ду, по окон­ча­нии сро­ка ссыл­ки, ар­хи­епи­скоп Ана­то­лий вер­нул­ся в Са­ма­ру и был на­зна­чен по­сто­ян­ным чле­ном Свя­щен­но­го Си­но­да при за­ме­сти­те­ле Ме­сто­блю­сти­те­ля мит­ро­по­ли­те Сер­гии (Стра­го­род­ском). В 1928 го­ду вы­со­ко­прео­свя­щен­ный Ана­то­лий был на­зна­чен на ка­фед­ру в Одес­су, ку­да он при­был 1 июня. 21 ок­тяб­ря 1932 го­да, вви­ду ис­пол­нив­ше­го­ся пя­ти­ле­тия де­я­тель­но­сти Свя­щен­но­го Си­но­да, воз­глав­ля­е­мо­го мит­ро­по­ли­том Сер­ги­ем, все чле­ны Си­но­да, имев­шие на тот мо­мент сан ар­хи­епи­ско­пов, в том чис­ле и ар­хи­епи­скоп Ана­то­лий, бы­ли воз­ве­де­ны в сан мит­ро­по­ли­тов с предо­став­ле­ни­ем пра­ва но­ше­ния бе­ло­го кло­бу­ка и кре­ста на мит­ре.
Вре­мя слу­же­ния мит­ро­по­ли­та Ана­то­лия в Одес­се сов­па­ло с од­ним из тя­же­лей­ших пе­ри­о­дов го­не­ний на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь. Это бы­ла но­вая вол­на за­кры­тия хра­мов и аре­стов свя­щен­но­слу­жи­те­лей, на­чав­ша­я­ся в 1929 го­ду. В неко­то­рых об­ла­стях, осо­бен­но в Мол­да­вии, вхо­див­шей то­гда в со­став Одес­ской епар­хии, бы­ли за­кры­ты по­чти все хра­мы. Са­мо­го мит­ро­по­ли­та бес­пре­стан­но вы­зы­ва­ли на до­про­сы в НКВД, ино­гда под­ни­мая с по­сте­ли глу­бо­кой но­чью. Бы­ва­ло, что пред­ста­ви­те­ли вла­стей яв­ля­лись в храм во вре­мя празд­нич­но­го бо­го­слу­же­ния с тре­бо­ва­ни­ем, чтобы мит­ро­по­лит немед­лен­но при­был в НКВД. Крот­кий и сми­рен­ный в обыч­ное вре­мя, вла­ды­ка в этих слу­ча­ях твер­до от­ве­чал, что не пре­рвет бо­го­слу­же­ния и явит­ся ту­да толь­ко по­сле его окон­ча­ния. По­сле празд­нич­но­го бо­го­слу­же­ния мит­ро­по­лит ехал в НКВД, где его в от­мест­ку за неис­пол­не­ние тре­бо­ва­ния немед­лен­ной яв­ки за­став­ля­ли ждать по пол­то­ра ча­са в ко­ри­до­ре. За­тем сле­до­ва­тель при­гла­шал мит­ро­по­ли­та Ана­то­лия в ка­бинет и на­чи­нал из­де­вать­ся над ним, кри­чал и то­пал но­га­ми, а за­тем от­пус­кал до­мой.
В 1931 го­ду в Одес­се бы­ли аре­сто­ва­ны и при­го­во­ре­ны к раз­лич­ным сро­кам за­клю­че­ния бо­лее два­дца­ти свя­щен­но­слу­жи­те­лей, быв­ших луч­ши­ми про­по­вед­ни­ка­ми го­ро­да. На гла­зах мит­ро­по­ли­та про­ис­хо­ди­ло дерз­кое и ко­щун­ствен­ное за­кры­тие и уни­что­же­ние хра­мов. Бы­ли взо­рва­ны ве­ли­че­ствен­ный Пре­об­ра­жен­ский ка­фед­раль­ный со­бор, во­ен­ный Свя­то-Сер­ги­ев­ский со­бор, храм свя­ти­те­ля Ни­ко­лая в пор­ту и дру­гие.
В на­ча­ле июня 1936 го­да по рас­по­ря­же­нию вла­сти бы­ла за­кры­та Ми­хай­лов­ская цер­ковь. В се­ре­дине июня в Дмит­ри­ев­ском хра­ме, что на но­вом клад­би­ще, с ран­не­го утра со­бра­лась огром­ная тол­па лю­дей. На­сто­я­тель хра­ма свя­щен­ник Сер­гий Ла­бун­ский стал вы­яс­нять, по ка­кой при­чине со­бра­лось столь зна­чи­тель­ное чис­ло ве­ру­ю­щих. Кто-то от­ве­тил, что здесь, в хра­ме, долж­но со­сто­ять­ся со­бра­ние по по­во­ду от­кры­тия Ми­хай­лов­ской церк­ви, так как аб­со­лют­ное боль­шин­ство ве­ру­ю­щих не со­глас­но с ее за­кры­ти­ем. На­сто­я­тель, по­чув­ство­вав угро­зу про­во­ка­ции, стал убеж­дать со­брав­ших­ся, что ни­ка­ко­го со­бра­ния не бу­дет и рас­про­стра­не­ние слу­хов о буд­то бы на­зна­чен­ном со­бра­нии — де­ло рук зло­умыш­лен­ни­ков. По­сле это­го неко­то­рые из тол­пы ста­ли упре­кать на­сто­я­те­ля в том, что он не за­щи­ща­ет ин­те­ре­сы при­хо­жан Ми­хай­лов­ской церк­ви. К де­вя­ти ча­сам утра в храм при­был мит­ро­по­лит Ана­то­лий, со­би­ра­ясь слу­жить Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию. На­сто­я­тель со­об­щил мит­ро­по­ли­ту, что кто-то рас­пус­ка­ет слу­хи о пред­сто­я­щем буд­то бы со­бра­нии по по­во­ду Ми­хай­лов­ской церк­ви и в свя­зи с этим при­шло мно­го ве­ру­ю­щих. Мит­ро­по­лит Ана­то­лий от­ве­тил, что ему ни­че­го о на­зна­че­нии со­бра­ния не из­вест­но. Меж­ду тем тол­па все уве­ли­чи­ва­лась, на­зре­ва­ло воз­му­ще­ние про­тив вла­стей. Изыс­ки­вая вы­ход, на­сто­я­тель про­шел в кон­то­ру клад­би­ща узнать у адми­ни­стра­ции, на­зна­че­но ли на на­сто­я­щий день та­кое со­бра­ние. Но и здесь ему от­ве­ти­ли, что им ни­че­го не из­вест­но. Вер­нув­шись в храм, свя­щен­ник со­об­щил обо всем этом мит­ро­по­ли­ту Ана­то­лию и про­сил его при­нять ка­кие-ни­будь ме­ры.
— Что же вы хо­ти­те, чтобы я сде­лал? — спро­сил мит­ро­по­лит.
— Вы­сту­пи­те пе­ред ве­ру­ю­щи­ми с ам­во­на и разъ­яс­ни­те со­здав­ше­е­ся по­ло­же­ние и к че­му мо­жет при­ве­сти та­кое со­бра­ние, устра­и­ва­е­мое без раз­ре­ше­ния вла­стей. Ес­ли вы вый­де­те, то вам удаст­ся убе­дить ве­ру­ю­щих разой­тись.
Вла­ды­ка от­ка­зал­ся уго­ва­ри­вать ве­ру­ю­щих разой­тись. В кон­це кон­цов к на­ро­ду вы­шел сам на­сто­я­тель и от ли­ца мит­ро­по­ли­та стал убеж­дать ве­ру­ю­щих не устра­и­вать со­бра­ния. Во вре­мя его ре­чи из ал­та­ря вы­шел вла­ды­ка. Он оста­но­вил­ся на со­лее и сто­ял, не про­из­но­ся ни сло­ва. Речь свя­щен­ни­ка, от­го­ва­ри­ва­ю­ще­го устра­и­вать со­бра­ние, и вид мит­ро­по­ли­та, мол­ча слу­ша­ю­ще­го на­сто­я­те­ля и та­ким об­ра­зом под­твер­жда­ю­ще­го все, что тем го­во­ри­лось, по­дей­ство­ва­ли на ве­ру­ю­щих. Слиш­ком ве­лик был ав­то­ри­тет и по­чи­та­е­ма лич­ность мит­ро­по­ли­та Ана­то­лия как му­же­ствен­но­го ар­хи­пас­ты­ря и рев­ност­но­го по­движ­ни­ка, чтобы пра­во­слав­ные пред­при­ня­ли что-ли­бо во­пре­ки его бла­го­сло­ве­нию. Его го­рест­ное мол­ча­ние бы­ло крас­но­ре­чи­вее слов.
Через пол­то­ра ме­ся­ца по­сле это­го, в ночь с 9 на 10 ав­гу­ста 1936 го­да, мит­ро­по­лит был аре­сто­ван и 13 ав­гу­ста за­клю­чен в след­ствен­ную тюрь­му в Ки­е­ве. Сра­зу же на­ча­лись до­про­сы.
— След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми о том, что вы про­во­ди­ли ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию сре­ди ду­хо­вен­ства и цер­ков­ни­ков го­ро­да Одес­сы. При­пом­ни­те фак­ты ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции, про­во­ди­мой ва­ми.
— Ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции я не вел. Од­на­ко при­по­ми­наю слу­чай, ко­гда я в бе­се­де с мо­им сек­ре­та­рем... в свя­зи с за­кры­ти­ем церк­вей в епар­хии... вы­ра­зил­ся, что это по­ло­же­ние не име­ет срав­не­ния в оте­че­ствен­ной цер­ков­ной ис­то­рии. При этом я ска­зал, что во вре­ме­на та­тар­ско­го на­ше­ствия ес­ли раз­ру­ша­лись церк­ви, то раз­ру­ша­лись и го­ро­да, те­перь же го­ро­да раз­ви­ва­ют­ся, укра­ша­ют­ся, а церк­ви за­кры­ва­ют­ся и неко­то­рые раз­ру­ша­ют­ся. За­тем был слу­чай, ко­гда, под­во­дя ито­ги за­кры­тия церк­вей, в част­но­сти в Мол­да­вии, я... сде­лал за­ме­ча­ние, что это — раз­гром цер­ков­ной ор­га­ни­за­ции.
— След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми о том, что вы бы­ли свя­за­ны с пред­ста­ви­те­ля­ми Ва­ти­ка­на и ве­ли с ни­ми пе­ре­го­во­ры об уста­нов­ле­нии кон­так­та во­сточ­ных и за­пад­ных Церк­вей с це­лью объ­еди­не­ния пра­во­сла­вия и ка­то­ли­циз­ма для со­зда­ния еди­но­го ан­ти­со­вет­ско­го фрон­та. Рас­ска­жи­те, при ка­ких об­сто­я­тель­ствах бы­ла уста­нов­ле­на та­кая связь и при по­сред­стве ко­го имен­но.
— Свя­зи с пред­ста­ви­те­ля­ми ка­то­ли­че­ской Церк­ви я не имел и ни­ка­ких пе­ре­го­во­ров об объ­еди­не­нии пра­во­слав­ных и ка­то­ли­ков не вел. За­яв­ляю, что я убеж­ден­ный ан­ти­ка­то­лик и по сво­им ре­ли­ги­оз­ным воз­зре­ни­ям, как пра­во­слав­ный ар­хи­ерей, не мог ве­сти та­ких пе­ре­го­во­ров.
— Вы об­ви­ня­е­тесь в том, что, во-пер­вых, про­во­ди­ли ра­бо­ту, на­прав­лен­ную к со­зда­нию ан­ти­со­вет­ско­го бло­ка пу­тем вос­со­еди­не­ния во­сточ­ной и за­пад­ной Церк­вей на ос­но­ве унии с под­чи­не­ни­ем Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви па­пе Рим­ско­му, и, во-вто­рых, си­сте­ма­ти­че­ски ве­ли ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию, ис­поль­зуя ре­ли­ги­оз­ные пред­рас­суд­ки масс в контр­ре­во­лю­ци­он­ных це­лях. При­зна­е­те ли вы се­бя ви­нов­ным?
— В пер­вом пунк­те ви­нов­ным се­бя не при­знаю. По вто­ро­му пунк­ту, кро­ме вы­ра­же­ний в част­ных бе­се­дах, мо­гу­щих быть ис­тол­ко­ван­ны­ми при из­вест­ном осве­ще­нии как про­яв­ле­ние мо­ей ан­ти­со­вет­ской на­прав­лен­но­сти, ви­нов­ным се­бя не при­знаю.
8 ок­тяб­ря след­ствие бы­ло за­кон­че­но. Узнав об окон­ча­нии след­ствия и о том, что в об­ви­ни­тель­ное за­клю­че­ние по­па­ли все те фор­му­ли­ров­ки без­до­ка­за­тель­ных об­ви­не­ний, ка­кие ему пы­тал­ся на­вя­зать сле­до­ва­тель, мит­ро­по­лит Ана­то­лий на­пи­сал за­яв­ле­ние на­чаль­ни­ку 8-го от­де­ле­ния СПО НКВД Укра­и­ны Ива­но­ву, ко­то­рый вел след­ствие, про­ся пе­ре­дать его за­яв­ле­ние вме­сте с де­лом про­ку­ро­ру по спец­де­лам и в Осо­бое Со­ве­ща­ние при НКВД СССР. В нем мит­ро­по­лит Ана­то­лий пи­сал: «Со­об­щен­ные мною са­мим вы­ра­же­ния из част­ных мо­их бе­сед с од­ним ли­цом, взя­тые вне кон­тек­ста или свя­зи, при из­вест­ном осве­ще­нии мо­гут быть ис­тол­ко­ва­ны как про­яв­ле­ние мо­е­го ан­ти­со­вет­ско­го на­стро­е­ния и в устах лег­ко­мыс­лен­но­го че­ло­ве­ка мог­ли при пе­ре­да­че быть ис­поль­зо­ва­ны в этом недоб­ром смыс­ле, но в мо­их соб­ствен­ных устах они, эти вы­ра­же­ния, бы­ли лишь пло­дом мо­е­го глу­бо­ко­го недо­уме­ния пред фак­том рез­ко­го и в неко­то­рых ме­стах по­ру­чен­ной мне епар­хии сплош­но­го, по­чти на 100%, за­кры­тия церк­вей и пло­дом чув­ства огор­че­ния, очень есте­ствен­но­го во мне пе­ред ли­цом это­го фак­та. Вы­ра­же­ния же из сви­де­тель­ских по­ка­за­ний, при­ве­ден­ные в до­ка­за­тель­ство мо­ей ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции, или вы­рва­ны из свя­зи, или ис­ка­же­ны, или про­сто не со­от­вет­ству­ют дей­стви­тель­но­сти. В офи­ци­аль­ных же сво­их вы­ступ­ле­ни­ях по ро­ду сво­ей служ­бы, в сно­ше­ни­ях с цер­ков­ны­ми об­щи­на­ми и их пред­ста­ви­те­ля­ми и с долж­ност­ны­ми со­вет­ски­ми пред­ста­ви­те­ля­ми я оста­вал­ся, смею ду­мать, все­гда в пре­де­лах стро­гой ло­яль­но­сти и кор­рект­но­сти...
На­сто­я­щее за­яв­ле­ние я по­кор­но про­шу иметь в ви­ду при окон­ча­тель­ном ре­ше­нии мо­е­го де­ла и при опре­де­ле­нии мне на­ка­за­ния, при­чем в по­след­нем слу­чае я про­сил бы иметь в ви­ду и мой воз­раст (мне идет пять­де­сят седь­мой год) и со­сто­я­ние мо­е­го здо­ро­вья»[11].
Со­сто­я­ние здо­ро­вья мит­ро­по­ли­та в это вре­мя бы­ло тя­же­лым: у него бы­ла за­пу­щен­ная фор­ма яз­вы же­луд­ка, в тюрь­ме за несколь­ко ме­ся­цев бо­лезнь обост­ри­лась, и по­ло­же­ние ста­ло кри­ти­че­ским. Из близ­ких род­ствен­ни­ков у него к это­му вре­ме­ни оста­лась толь­ко сест­ра Ра­и­са, по­свя­тив­шая за­бо­те о вла­ды­ке всю свою жизнь, — она со­про­вож­да­ла его на­чи­ная с Ка­за­ни. Узнав о тя­же­лом по­ло­же­нии бра­та, она ста­ла хло­по­тать о том, чтобы ей раз­ре­ши­ли пе­ре­да­вать ему мо­ло­ко и го­ря­чую пи­щу, при­ло­жив к хо­да­тай­ству справ­ку от вра­ча и рент­ге­нов­ские сним­ки. Раз­ре­ше­ние бы­ло да­но. По­сле окон­ча­ния след­ствия Ра­и­са Гри­горь­ев­на ста­ла до­би­вать­ся раз­ре­ше­ния на сви­да­ние с бра­том, ко­то­рое в кон­це кон­цов бы­ло по­лу­че­но, бла­го­да­ря хо­да­тай­ству пе­ред вла­стя­ми мит­ро­по­ли­та Ки­ев­ско­го Кон­стан­ти­на (Дья­ко­ва). На сви­да­ние над­зи­ра­те­ли вы­ве­ли мит­ро­по­ли­та Ана­то­лия под ру­ки — вла­ды­ка по­чти не вла­дел но­га­ми.
16 де­каб­ря 1936 го­да Глав­ное Управ­ле­ние Го­судар­ствен­ной Без­опас­но­сти за­тре­бо­ва­ло мит­ро­по­ли­та Ана­то­лия в Моск­ву, и через день он был до­став­лен в Бу­тыр­скую тюрь­му. Все у него уже бы­ло со­бра­но для жиз­ни в нево­ле. При нем бы­ли: че­мо­дан, ват­ная под­дев­ка, бе­лый в по­лос­ку под­ряс­ник, шарф, чер­ные ва­лен­ки с ка­ло­ша­ми, че­ты­ре по­ло­тен­ца, про­сты­ня, по­душ­ка с на­во­лоч­кой, ста­рое шер­стя­ное оде­я­ло, дет­ская ма­лень­кая пе­ри­на, ду­моч­ка, рва­ная хол­що­вая сум­ка, эма­ли­ро­ван­ная мис­ка, чай­ная лож­ка, ма­лень­кий че­мо­дан­чик, мыль­ни­ца, оско­лок зер­ка­ла, ка­ран­даш, де­ре­вян­ный крест, ма­лень­кая до­рож­ная икон­ка, чет­ки, мо­на­ше­ский по­яс и дра­го­цен­ней­шее из все­го — Но­вый За­вет.
Сле­до­ва­те­ли НКВД пы­та­лись до­бить­ся от мит­ро­по­ли­та под­твер­жде­ния сво­им лож­ным до­мыс­лам — буд­то он встре­чал­ся с вы­со­ко­по­став­лен­ным ка­то­ли­че­ским де­я­те­лем на пред­мет ор­га­ни­за­ции ан­ти­со­вет­ской ра­бо­ты, сбо­ра ин­фор­ма­ции ан­ти­со­вет­ско­го со­дер­жа­ния, пред­на­зна­чен­ной для Ва­ти­ка­на, а так­же пе­ре­хо­да в ка­то­ли­че­ство. Вла­ды­ка Ана­то­лий все эти об­ви­не­ния ка­те­го­ри­че­ски от­верг.
21 ян­ва­ря 1937 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при НКВД СССР при­го­во­ри­ло мит­ро­по­ли­та Ана­то­лия к пя­ти го­дам за­клю­че­ния в ла­герь[12]. 27 ян­ва­ря он был от­прав­лен эта­пом в рас­по­ря­же­ние Ухт­пе­чла­га НКВД. Эта­пы толь­ко часть пу­ти про­ез­жа­ли по же­лез­ной до­ро­ге, за­тем уз­ни­ки шли пеш­ком — по сне­гу в су­ро­вых усло­ви­ях зи­мы, близ­ких к за­по­ляр­ным. Боль­ной мит­ро­по­лит с тру­дом пе­ре­дви­гал­ся, и охра­на под­го­ня­ла его по до­ро­ге при­кла­да­ми, не да­вая вре­ме­ни от­дох­нуть. Ко­гда он па­дал, ему раз­ре­ша­ли сесть в ку­зов гру­зо­ви­ка и вез­ли до тех пор, по­ка он не при­хо­дил в се­бя, а за­тем вы­тас­ки­ва­ли из ку­зо­ва и сно­ва гна­ли пеш­ком. 14 фев­ра­ля 1937 го­да этап при­был в Кы­л­тов­скую сель­хоз­ко­ло­нию в Ко­ми. Пер­вое вре­мя мит­ро­по­лит не ра­бо­тал, так как не хва­та­ло кон­воя для со­про­вож­де­ния. В мае его ста­ли вы­во­дить на об­щие ра­бо­ты. В ха­рак­те­ри­сти­ке ла­гер­ное на­чаль­ство пи­са­ло: «Ра­бо­та­ет доб­ро­со­вест­но, к ин­стру­мен­ту от­но­ше­ние бе­реж­ное. Дис­ци­пли­ни­ро­ван. Ка­че­ство ра­бо­ты удо­вле­тво­ри­тель­ное»[13]. В июне мит­ро­по­лит Ана­то­лий за­бо­лел кру­поз­ным вос­па­ле­ни­ем лег­ких, и сест­ра вла­ды­ки ста­ла до­би­вать­ся, чтобы ей раз­ре­ши­ли сви­да­ние с бра­том. Во вре­мя бо­лез­ни вла­ды­ка пи­сал ей: «Умо­ляю те­бя, при­ми все ме­ры, да­же сверхвоз­мож­ные, до­бей­ся, умо­ли, упро­си, устрой на­ше сви­да­ние. Жаж­ду пе­ред смер­тью уви­деть род­ное ли­цо и бла­го­сло­вить те­бя»[14].
Раз­ре­ше­ние на трех­ча­со­вое сви­да­ние в при­сут­ствии кон­воя бы­ло по­лу­че­но, но ко­гда Ра­и­са Гри­горь­ев­на при­бы­ла в Усть-Вымь, в сви­да­нии ей от­ка­за­ли. Со скорб­ным серд­цем воз­вра­ща­лась она до­мой. В это вре­мя вла­ды­ка тя­же­ло бо­лел, и адми­ни­стра­ция ла­ге­ря да­ла ему та­кую ха­рак­те­ри­сти­ку: «Ра­бо­та­ет на об­щих ра­бо­тах. Нор­му не вы­пол­ня­ет. К ин­стру­мен­ту от­но­сит­ся небреж­но. На про­из­вод­стве дис­ци­пли­ни­ро­ван. В об­ще­ствен­ной ра­бо­те уча­стия не при­ни­мал. В бы­ту дис­ци­пли­ни­ро­ван. Небре­жен к об­ще­ствен­но­му об­мун­ди­ро­ва­нию. За пло­хой труд име­ет пре­ду­пре­жде­ние»[15].
На­сту­пи­ла осень, за­тем зи­ма. Здо­ро­вье вла­ды­ки, от при­ро­ды сла­бое, все бо­лее ухуд­ша­лось; да­ва­ло о се­бе знать и пе­ре­не­сен­ное вос­па­ле­ние лег­ких. В ок­тяб­ре мит­ро­по­лит Ана­то­лий был при­знан ин­ва­ли­дом и осво­бож­ден от ра­бо­ты, но в но­яб­ре его сно­ва вы­ве­ли на об­щие ла­гер­ные ра­бо­ты. В кон­це кон­цов бо­лез­ни, недо­еда­ние и ка­торж­ный труд при­ве­ли к то­му, что он по­чти ослеп и в но­яб­ре-де­каб­ре 1937 го­да не смог вы­пол­нить нор­му. Адми­ни­стра­ция ла­ге­ря на­пи­са­ла: «Ра­бо­ту вы­пол­ня­ет на 62%. По ста­ро­сти ра­бо­та­ет сла­бо, но ста­ра­ет­ся»[16].
В ян­ва­ре 1938 го­да со­сто­я­ние здо­ро­вья мит­ро­по­ли­та ухуд­ши­лось на­столь­ко, что он был по­ме­щен в кы­л­тов­скую ла­гер­ную боль­ни­цу. 23 ян­ва­ря 1938 го­да в 17 ча­сов 10 ми­нут мит­ро­по­лит Ана­то­лий скон­чал­ся. Пе­ред са­мой смер­тью от вла­ды­ки по­тре­бо­ва­ли, чтобы он от­дал Еван­ге­лие и на­тель­ный крест, с ко­то­ры­ми он был в тюрь­ме и в конц­ла­ге­ре, — мит­ро­по­лит от­ка­зал­ся. Еван­ге­лие вы­рва­ли из его рук си­лой, но крест он не от­дал и, за­щи­щая сла­бе­ю­щи­ми ру­ка­ми грудь, пре­дал свою пра­вед­ную ду­шу Гос­по­ду[17].

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)
«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков
Рос­сий­ских ХХ ве­ка. Ян­варь».
Тверь. 2005. С. 103-119

При­ме­ча­ния

[a] Пре­по­доб­ный Гав­ри­ил (Зы­ря­нов; 1844-1915), про­слав­лен в ли­ке мест­но­чти­мых свя­тых Ка­зан­ской епар­хии.

[b] Глу­бо­ков­ский Ни­ко­лай Ни­ка­но­ро­вич (1863-1937), вы­да­ю­щий­ся бо­го­слов и ис­то­рик. Про­фес­сор Свя­щен­но­го Пи­са­ния Но­во­го За­ве­та в Санкт-Пе­тер­бург­ской Ду­хов­ной ака­де­мии до ее за­кры­тия в 1918 го­ду. Умер в Со­фии.

[c] Брил­ли­ан­тов Алек­сандр Ива­но­вич, 1867-1930 (1933?), пре­ем­ник В.В. Бо­ло­то­ва († 1900) по ка­фед­ре об­щей цер­ков­ной ис­то­рии в СПбДА. В те­че­ние 12 лет за­ни­мал­ся ре­дак­ти­ро­ва­ни­ем и из­да­ни­ем ка­пи­таль­но­го тру­да Бо­ло­то­ва «Лек­ции по ис­то­рии древ­ней Церк­ви». В 1930 го­ду был аре­сто­ван вме­сте со мно­ги­ми дру­ги­ми со­труд­ни­ка­ми Рос­сий­ской Ака­де­мии на­ук, умер во вре­мя эта­па на пу­ти в Свир­лаг.

[d] Ак­ри­вия — прин­цип ре­ше­ния цер­ков­ных во­про­сов с по­зи­ции стро­го­го со­блю­де­ния чи­сто­ты пра­во­сла­вия

[e] Ико­но­мия — прин­цип ре­ше­ния цер­ков­ных во­про­сов с по­зи­ции снис­хож­де­ния, прак­ти­че­ской поль­зы, удоб­ства.

[1] РГИА. Ф. 796, оп. 439, д. 77, л. 1-13; д. 69, л. 1-3.

[2] Ар­хи­манд­рит Ан­то­ний. От­чет по вы­со­чай­ше на­зна­чен­ной ре­ви­зии Ки­ев­ской Ду­хов­ной Ака­де­мии в мар­те и ап­ре­ле 1908 го­да. По­ча­ев, 1909. С. 46.

[3] Тру­ды Ки­ев­ской Ду­хов­ной Ака­де­мии. 1913. Кн. IX, сент. С. 92.

[4] Там же. 1912. Кн. VII-VIII, июль-авг. С. 159-160.

[5] Там же. 1913. Кн. I, янв. С. 35.

[6] Цер­ков­ный вест­ник. СПб., 1913. № 28. С. 871.

[7] При­бав­ле­ния к Цер­ков­ным ве­до­мо­стям. СПб., 1917. № 6. С. 129-130.

[8] Со­суд из­бран­ный. Ис­то­рия рос­сий­ских ду­хов­ных школ. СПб., 1994. С. 259-260.

[9] ЦА ФСБ Рос­сии. Д. Н-1780. Т. 6, л. 129.

[10] Со­суд из­бран­ный. Ис­то­рия рос­сий­ских ду­хов­ных школ. СПб., 1994. С. 330-332.

[11] УСБУ в Одес­ской обл. Д. 17501-П.

[12] ИЦ МВД Ар­хан­гель­ской обл. Д. 269-П-38, л. 103.

[13] Там же. Л. 19.

[14] Про­то­пре­сви­тер М. Поль­ский. Но­вые му­че­ни­ки Рос­сий­ские. Т. 1. Джор­дан­вилл, 1949. С. 155-156.

[15] ИЦ МВД Ар­хан­гель­ской обл. Д. 269-П-38, л. 21.

[16] Там же. Л. 22.

[17] Про­то­пре­сви­тер М. Поль­ский. Но­вые му­че­ни­ки Рос­сий­ские. Т. 1. Джор­дан­вилл, 1949. С. 156.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru

материалы взяты с сайта Азбука веры